Хуже всего было то, что я бы мог попросить её со мной переспать. И она бы эту просьбу выполнила, чтобы таким образом расплатиться за оказанную помощь. Разумеется, я бы скорее умер, чем сделал бы на это даже намёк.
И когда я примерял броневые сегменты защиты живота, а она, чуть наклонившись, едва не вжала моё лицо себе в грудь, моё терпение лопнуло. Быстро вручив броню в крепкие щупальца Таага, я бросился из мастерской прочь, безошибочно отыскивая Кениру. Схватив за руку, я потащил жену за собой, пока мы не забрались в одно из складских помещений, где я до этого брал металлические слитки и кристаллы. Быстро заперев за собой дверь, я притянул к себе Кениру, обнял изо всех сил и крепко поцеловал.
Жена прекрасно понимала моё состояние, я чувствовал в её эмоциях веселье с долей насмешки. Она послушно развернулась, опираясь на одну из складских полок, пока я лихорадочно стаскивал с неё бриджи, сожалея в тот момент лишь о том, что она не слишком любит платья. Оборвав по пути пару пуговиц, я всё-таки справился с этим предметом одежды, а затем стянул и тонкие кружевные трусики. Затем, расстегнув свой пояс и сняв штаны, я резко, почти что грубо, вошёл сзади и начал совершать ритмичные движения, выплёскивая бурлящее внутри напряжение. Его накопилось немало, долго это продолжаться не могло, так что я быстро пришёл к кульминации. Совершив ещё несколько движений бёдрами, я остановился.
Кенира повернулась ко мне лицом, натягивая трусики и бриджи. Она посмотрела мне в глаза и сказала гробовым голосом:
— На этот раз ты был не со мной. Ты был с другой женщиной.
Я открыл рот, чтобы что-то возразить, но тут же его захлопнул. Оправдания мне действительно не было. Я схватил любимую и воспользовался ею, словно резиновой куклой, думая при этом лишь о её маме. Мне хотелось подобрать подходящие слова, чтобы хоть как-то минимизировать ущерб от своего преступления, но я почувствовал, что холодный тон Кениры совершенно расходится с потоком чувств, бушующих у неё внутри. Она искренне смеялась, испытывая при этом какое-то странное скрытое удовлетворение.
— Прости, — всё равно извинился я. — И да, больше можешь не притворяться.
Кенира перестала сдерживаться, заключила меня в объятия и захохотала вслух.
— Ты — настоящий герой! — сделав паузу, хрюкнула она и продолжила хихикать.
— Почему «герой»? — почти всерьёз удивился я. — Скорее, злодей.
— Да-да, схватил такую бедную беззащитную меня и зверски надругался, — сказала Кенира, и вновь зашлась смехом.
— Ты ни бедная, ни уж тем более не беззащитная, — проворчал я в ответ. — И действительно прости. Как бы там ни было, но я не особо считался с твоими чувствами, думал только о себе и своей похоти. А уж то, что в мыслях я действительно был с другой…
— Да ладно, ты и так продержался очень долго, — фыркнула Кенира. — Я всё ждала, когда ты разложишь маму прямо в мастерской. И рано или поздно она всё-таки доиграется.
— Она очень красивая женщина, — сказал я. — Почти такая же красивая, как ты. И когда она… она…
— Да, когда она трясла перед твоим носом своими сиськами, не выдержала бы даже статуя с того фонтана, — усмехнулась она. — Она — моя родная мама, но затянуть её в постель захотелось даже мне. Хочешь, мы перенесёмся в сон, и я приму её облик? Или просто её позову, займётесь этим наяву. Но тогда я обязательно должна смотреть!
Я смерил её подозрительным взглядом. Внутри Кениры до сих пор клокотало веселье, так что понять, говорит ли она столь абсурдные вещи всерьёз или насмехается, никак не получалось.
— Не пойму одной вещи, — сказал я. — Почему ты не ревнуешь? Сначала была Незель, а теперь твоя мать. И ты пытаешься подложить их мне в постель с такой непринуждённостью, словно предлагаешь чаю.
Выражение лица моей жены изменилось, вмиг став серьёзным. Она посмотрела на меня своими яркими зелёными глазами и провела мне пальцами по щеке.
— Ули, ты замечательный человек, — сказала она после затянувшейся паузы. — Сильный, добрый и верный, тот самый рыцарь, отважный паладин, который спасает свою принцессу, невзирая на препятствия. Ты удивляешься, что я тебя не ревную. Скажи, существует ли вероятность, что ты, переспав с другой женщиной, бросишь меня и уйдёшь к ней?
Я уставился на неё в немом изумлении. Даже несмотря на то, что мой мозг был изменён и работал быстрее суперкомпьютера, не получалось сказать ничего такого, что бы в полной мере описало абсурдность её слов. И, видимо, Кенира истолковала мои эмоции правильно.