Каждый из участников Игр умел прекрасно видеть магию — без этого навыка им бы просто не удалось продержаться так долго — но маги маскировали потоки, создавали ложные чары, под прикрытием которых наносили свои удары. Не сказать, что противники были слабее, иногда приходилось от них защищаться, создавать защитные барьеры и атакующие чары. Но видимые проявления магии были столь редкими и невзрачными, что ни о каком удовлетворении публики не могло быть и речи. И в случае, когда один из бойцов демонстрирует чудеса ловкости и отваги, взмахивая пылающим мечом или копьём, его мужественную фигуру озаряют яркие вспышки яростной магии, а второй просто стоит, почти ничего не делая, нетрудно предположить, на чьей стороне окажутся симпатии зрителей.
В тот день я совершил для себя очень неприятное открытие. Оказалось, я полностью разделяю мнение своего главного врага и рабовладельца Эгора ауф Каапо. И тоже нахожу сражение Высших Магов по-настоящему захватывающим, пусть и не испытываю такого презрения к «любителям медитаций».
★☆★☆★
● «Неподалёку от арены возникла большая ярмарка» — пусть использование слова «ярмарка» кажется для немца чем-то неуместным, но только на первый взгляд. Слово «ярмарка» — самое что ни есть немецкое. Der Jahrmarkt обозначает всего лишь «ежегодный рынок».
● «Испытывал тот же странный стыд» — пусть слово «der Fremdscham» (чуждый стыд, немецкий вариант «испанского стыда») появилось в конце 90-х или начале 2000-х, но, понятно, само чувство люди испытывали всегда.
Глава 7
Сила дружбы
— Беспокоишься? — спросила Незель, пристально заглянув мне в глаза.
— Нет. То есть да, беспокоюсь, но считаю, что он справится, — честно ответил я. — Сколько бы ни было целителей и жрецов, но одной смерти избежать не удалось.
— Ты сам видел, что Тана лучше, чем большинство участников, может даже вообще всех, — сказала Мирена, прижимаясь к Незель.
— Понимаю. Но в таких опасных делах всегда бывают случайности. Я беспокоюсь и за Ксандаша, но он-то взрослый и отвечает за себя сам.
Был уже поздний вечер, почти ночь. Санд сегодня остался с семьёй, Хартан побежал по своим молодым делам, а мы развалились на пушистом ковре в гостиной первого этажа, пили вино и вели неторопливую беседу. Как бы я ни пытался сохранять непроницаемое лицо, но скрыть чувства от высшей жрицы Фаолонде шансов было мало. Проектор, стоящий посреди комнаты, работал, показывая трансляцию игр, но в данный момент меня ничуть не интересовало происходящее в иллюзии. Моё беспокойство оказалось настолько велико, что меня даже не будоражил вид трёх прекрасных женщин в коротких халатиках, которые откинулись на подушках, вытянув длинные стройные ноги. Ну ладно, почти не будоражил.
— Тана тоже взрослый, — сказала Кенира, погладив меня по руке.
— Уж ты-то лучше всех понимаешь, о чём я, — ответил я ей.
Она кивнула. Я тоже ощущал её волнение, пусть ей лучше удавалось сохранять видимое спокойствие.
— Не понимаю, с чего такой прокисший виноград? — нарушила паузу Незель. — Хартан не впервые подвергает себя опасности. Когда он шёл сражаться с монстрами или раньше, перед поездкой в Ранраэ, ты не нервничал так сильно. Теперь же, во время честных состязаний, беспокоишься, словно потерявшая котёнка кошка.
— Завтра всё по-другому, — вздохнул я. — Раньше я был с ним, мог чем-то помочь — артефактами, магией, даже советом. Мог позаботиться о снаряжении, позвать Таага, да что угодно! Ну а завтра на боях мне останется только смотреть.
— Завтра ты тоже будешь рядом, — успокоила меня Кенира. — Как и я. И поверь, если что-то пойдёт не так, я сидеть спокойно не стану.