Последней осталась лишь Незель. Она прильнула ко мне своим гибким телом, обняла, посмотрела в глаза и поцеловала в губы. Совершенно не задумываясь, я ответил на поцелуй. Я потерял счёт времени, сколько мы так простояли. В этом жесте не было похоти или страсти, лишь мягкое тепло, забота и любовь.
— Я буду молиться за тебя, Ули, — сказала Незель, наконец, отстранившись. — И пусть мой господин проведёт тебя до желанной цели.
Не в силах подобрать слов, я просто кивнул. Скосив глаза, я увидел, что Кенира и её мать смотрят на нас с тёплыми улыбками. От жены шёл поток одобрения и любви.
Я сделал шаг назад, напоследок коснувшись щеки Незель. Та улыбнулась и последовала вслед за остальной компанией.
Несмотря на прохладный утренний воздух и мою неподходящую одежду, я вышел вслед за ними во двор. Долго смотрел, как активируется арка врат, как друзья и сын переходят на ту сторону, и как врата закрываются, демонстрируя за собой скучную каменную стену. Пришла несвоевременная мысль как-то её покрасить, или добавить какое-то вьющееся растение, например плющ, а лучше всего виноград. Окинул взглядом двор, обдумывая, чем заменить эти мёртвые сухие стволы, стоит ли использовать молодые саженцы или посадить сразу большие фруктовые деревья, захватив для них заодно плодородный грунт. Затем уставился на зелёного здоровяка Гюнтера с его женой и ослом. Мы перенесли эту скульптуру в новый дом, но тут, во дворе, расположение мне не очень нравилось, так что я решил вырастить на одной из стен постамент. Потом, когда-нибудь, если останусь жив и при здравом рассудке.
— Пойдём, моя любовь, — сказала Кенира, обнимая меня сзади за плечи.
— Тут прохладно, не хватало ещё подхватить простуду, — добавила Мирена, выходя вперёд.
Говорить ей о том, что одета она столь же легко, как и я, я не стал. Во-первых, с её количеством элир ей не грозили никакие болезни, а во-вторых, я воспользовался моментом чтобы насладиться видом её длинных стройных ног, прекрасного лица и огромной упругой груди, норовящей вырваться на волю из плена короткого халатика.
— Я хотел бы… — начал я, но осёкся.
Эта странная меланхолия, не отпускавшая меня всё утро, была мне несвойственна. Я осознал, что веду себя, словно капризный ребёнок, который не желает, чтобы ему делали укол.
— Чего хотел бы? Если ты хочешь этого, то я готова в любое время, — рассмеялась Мирена и провокационно качнула грудью.
— Мама! — осуждающе воскликнула Кенира. — Ули имел в виду вовсе не то. Ему просто хочется побыть здесь немного ещё. Ведь правда?
Кенира, разумеется, понимала, что творится у меня на душе. Возражать и оправдываться было бы глупо, так что я просто кивнул.
— Ну тогда нет смысла таращиться в стену, — заявила Мирена. — У нас тут есть места и поживописней!
Мы прошли внутрь замка, поднялись наверх, вышли на террасу и встали, повернувшись лицом к озеру. Кенира прижалась к моему боку, и я нежно привлёк жену к себе, купаясь в жарком огне любви и заботы. Неожиданно, с другой стороны ко мне прижалась Мирена, так что я обнял и её. Мы некоторое время стояли, глядя на живописный пейзаж. На прекрасное озеро Танагеш, горы, чьи вершины местами покрыла снежная шапка, и лес, где среди зелёной хвои мелькали пятна золота и багрянца.
Заканчивался месяц Перелома, осталось совсем чуть-чуть, и зима вступит в свои права. И вместе со сменой сезонов наступит одна из важнейших перемен в моей жизни. Или, что тоже вероятно, не наступит. Но даже если мне грозит смерть, я прожил не такую уж и плохую жизнь. Даже невзирая на потерянные сорок лет, я познакомился с замечательными людьми, полюбил прекраснейшую из женщин, обрёл настоящий дом и воспитал сына. Я совершил немало добрых дел, спас множество судеб. Даже если не брать в расчёт Хартана, Ксандаша и Мирену, бесчисленное количество людей обрели спокойный сон, крепкое душевное и физическое здоровье, даже повернули вспять по дороге, с которой нет возврата. И единственное, о чём я буду сожалеть, умерев сейчас — так это о своей последней невыполненной миссии, своей главной задаче как паладина прекрасной и милосердной Ирулин.
— Спасибо вам обоим, — тихо сказал я, обнимая красивых женщин, наслаждаясь теплом и упругостью их тел. — Ну а мне пора.
— Возьми Последний Шанс, — серьёзно сказала Мирена. — Убери из него эвакуацию, тогда, в случае чего-то совсем плохого…
— Это не слишком поможет, — сказал я. — Не буду отрицать, над чем-то подобным я уже думал. С Последним Шансом и стазисом, если что-то пойдёт не так, моё тело застынет за секунду до смерти. Но когда речь идёт о душе, то до смерти неизбежной. И прерывание ритуала приведёт к скверным последствиям в любом случае. Мне противопоказана сила других богов, только Ирулин, ведь моя душа всецело принадлежит ей. К счастью, у реликвий Керуват есть некоторая инерция, мир вспоминает сокрытое далеко не сразу, а иначе могли бы случиться крупные неприятности.