И после каждого приступа я вновь корректировал и корректировал разум, латал собственное сознание, радуясь тому, что являюсь священником Ирулин, а значит, и от этой душевной болезни госпожа меня неизбежно исцелит. По мере того, как приступы становились всё реже и реже, в замок вернулись остальные обитатели, и жизнь, наконец-то вернулась в почти что лишённую безумия колею.
Шли дни и недели. Я продолжал пользоваться пыточным стулом, всё больше и больше развивая свою магию, достигнув в этом деле серьёзных результатов. Теперь моя магическая сила уже почти достигла уровня обычного подростка этого мира, а знания и контроль превосходили почти всех известных мне магов. Более того, из-за того, что магия стала частью моей сути, по тонкости манипуляций и даже силе воздействия я превзошёл возможности своих старых протезов. Единственное, что сильно уступало — порядком улучшившееся зрение, которое теперь могло видеть магические потоки, но не регистрировать части спектра вне видимого диапазона.
К моим пыточным упражнениям присоединились Ксандаш и Хартан, которых идея взойти на новые ступени могущества очень захватила. Со временем нам компанию составила Незель. Учитывая то, что под крылом Ирулин выгорание никому из нас не грозило, в подобных тренировках практически не было недостатков, кроме совершенно отвратительных ощущений жизни, покидающей тело. Лексне, как Высшей Целительнице, наиболее важен был контроль, так что она прибегала к помощи более традиционных упражнений. Для Кениры и её мамы этот стул являлся олицетворением беспомощности и неволи, так что иметь с ним дело обе категорически отказались. Впрочем, с их океанами элир, подобные тренировки стали бы синонимом бессмысленности.
Чтобы не тратить энергию зря, я подключил этот магический насос к энергетической системе замка, оборудовав дополнительными структурами коммутации и преобразования, с огромными потерями преобразующих всю элир, кроме моей, в гармонизированную форму. И учитывая живущие в замке два ядерных реактора в лице мой жены и тёщи, синонимом бессмысленности следовало бы назвать именно этот контур.
Несмотря на зиму, давно вступившую в свои права, мы наконец-то закончили все замковые работы. Я оборудовал купол на крыше климатическими артефактами и вывел туда трубы геотермального обогрева. Кенира принесла из Таргоссы несколько взрослых фруктовых деревьев и ягодных кустов, посадив их прямо на заснеженном дворе. И каким бы безумным и бессмысленным это действие ни казалось, с ума она вслед за мной не сошла — все растения не только имели полноценную корневую систему, которая находилась в большом коме плодородной земли, но и несли на себе благословение Валудур. То же самое жена собиралась сделать на крыше, устроив там оранжерею, парочку фонтанов и небольшой бассейн — обстановку, практически, как в храме Мирувала.
И вот в самый разгар зимы, в тридцатых числах Второзима, как-то незаметно выяснилось, что прошла целая неделя без единого приступа. Этот факт, конечно, ничего не менял — мне предстояло ещё долго тренировать магию, развивая её до той степени, когда поход в Цитадель получит хоть мизерный шанс на успех. Но теперь-то я мог взяться за надолго отложенный проект — собственное омоложение. Конечно, у меня имелись наработки ещё со времён исцеления Мирены, остались даже кое-какие артефакты. Но теперь, с новыми возможностями и повышенными вычислительными мощностями разума, не было не единой причиной этот ритуал не улучшить. Так что, оставив через Диршаду новый заказ на ещё пару бочек медицинского геля, я погрузился в вычисления. И, как это обычно происходит, закончить дело мне помешали новые обстоятельства.
Этим вечером мы собрались на террасе, мило болтали, ужинали и пили вино. Купол барьера защищал нас от промозглого зимнего ветра и падающих снежинок, а климатические чары поддерживали комфортную температуру. В очередной раз собралась наша компания — только-только заскочил Ксандаш с Лексной и Паталой, мы с Кенирой ждали возвращения сына, а Мирена — подруги. Тана знал, что мы его ждём, и не только пообещал появиться вовремя, но и прихватить Незель из храма. Следующие два дня были выходными, практика Лексны была закрыта, а Пале не требовалось идти в школу. Мы собирались прекрасно провести время — вода в озере замёрзла достаточно для катания на коньках, выпало достаточно снега, чтобы можно было лепить снеговиков, строить крепости и играть в снежки, ну а купание в горячих источниках в такой мороз выглядело особо заманчиво. Настроение было полностью расслабленным, так что, когда управляющая система выдала громкий звук гонга, я даже не сразу понял, что произошло.