К первому самураю, опешившему на мгновение от безумной речи Гэндзи, наконец-то вернулся дар речи.
Оставь свои извращенные фантазии при себе! — рявкнул он. — Хватит с нас и вашего зловония!
Трудно понять, от кого так воняет — от ваших нечищенных лошадей, от этого животного, с которым ты спишь, или от тебя самого — настолько ты выродился!
Довольно! — не выдержал Сигеру. Он пришпорил коня и выехал вперед. Люди Добродетели выхватили мечи. — А теперь просите прощения у ваших предков, ибо после того, как мы покончим с вами, мы разрушим их алтари, выкопаем их останки и выбросим в мусорные ямы неприкасаемых!
Кольцо сомкнулось — самураи шагнули к нему и тут же попятились.
Сигеру!
Не может быть! Он же умер!
И после секундного оцепенения самураи пустились наутек, кто куда, не разбирая дороги. Лишь те двое, что вели разговор, не сдвинулись с места. Они рухнули на колени и уткнулись лбом в землю.
Прошу, примите мои извинения, — сказал первый самурай, — и пощадите моих престарелых родителей.
Мои дети — невинные младенцы. Пусть моя кровь очистит их, — сказал второй.
Они принялись действовать одновременно. Первый схватился руками за клинок своей катаны — по мечу тут же заструилась кровь из рассеченных ладоней — и вонзил его себе в горло. Самурай свалился набок. Кровь хлынула толчками — из раны, изо рта, из ноздрей, а с нею тело покинула и жизнь. Второй самурай сунул клинок в рот и с силой подался вперед. Рукоять воткнулась в землю, а клинок на половину длины вышел из черепа. Вышло так, что меч помешал самураю упасть — катана и коленопреклоненный человек образовали чудовищный треугольник, — и он умер в мучительных конвульсиях.
От этого зрелища Эмилия потеряла сознание и упала бы, не успей Гэндзи подхватить ее. Князь опасался, что сам рухнет с седла под ее тяжестью. Но, к его удивлению, девушка оказалась совсем не такой тяжелой, какой казалась на вид. Да и не такой уж крупной — если взглянуть на нее вблизи. Просто ее чрезмерно пышные формы и странная внешность искажали восприятие, потому он и оценил ее истинные пропорции неправильно.
Сигеру собрался спешиться.
Не нужно, — сказал Гэндзи.
Я должен опознать их, — отозвался Сигеру. Лицо его горело. Лишь кровь охладит его гнев.
Оставь, — велел Гэндзи. — Сейчас для всех настало время испытаний. Эти люди ошибались, но искренность их несомненна. Давайте же почтим их искренность и забудем о прочем.
Сигеру поклонился. Но когда Гэндзи двинулся вперед, он все-таки соскочил с коня. Он изучил гербы на кимоно мертвецов и запомнил их лица. Гэндзи чересчур сострадателен. Существуют слова, которые нельзя ни забыть, ни простить.
Один из покойников упомянул родителей, второй — детей. Когда нынешний кризис минует, он разыщет их и сделает то, что надлежит сделать.
Сигеру вновь вскочил в седло и пришпорил коня.
Я не понимаю! — сказала Эмилия. — Вот только что все разговаривали. Князь Гэндзи даже, кажется, шутил. А потом вдруг…
Девушку била дрожь, и она никак не могла совладать с этой дрожью. Эмилия прижалась к Старку, надеясь, что он тоже обнимет ее покрепче. Он обнял. Но это не помогло. Эмилию все равно продолжало трясти. Ей никогда и в голову не приходило, что она может оказаться свидетельницей столь ужасного и столь бессмысленного насилия. А от того, что насилие это обернулось самоубийством, становилось еще страшнее. Люди стоят и разговаривают — а в следующее мгновение вдруг кончают с собой и тем самым навлекают на свои бессмертные души вечное проклятие. Но ради чего? Эти ужасные раны, это бульканье крови! Сможет ли она когда-нибудь это позабыть? Эмилия подумала, что вряд ли, и задрожала еще сильнее.
Они думают совсем не так, как мы, — сказал Старк. Впрочем, он сам понимал, что эти слова ничего не объясняют. У враждебно настроенных самураев имелся огромный перевес в численности. Однако же стоило Сигеру произнести несколько слов, и они разбежались кто куда. Почему? Этого Старк не знал. Двое из них убили себя, причем весьма мучительным способом. Раз уж они решились на такую смерть, значит, храбрости им было не занимать. Почему же они тогда не напали, вместо того, чтоб кончать с собой? Этого Старк тоже не знал.
Князь сидел неподалеку и о чем-то совещался с дядей. Хэйко преспокойно трудилась вместе с Хидё: самурай рубил бамбук, а девушка сооружала из него шалаш. Хоть Хэйко и казалась хрупкой и утонченной, недавнее дикое происшествие явно не произвело на нее ни малейшего впечатления.
Старк понимал в произошедшем не больше Эмилии.
Я вот думаю: может, мы для них — такая же загадка, как они для нас?
Не может такого быть, — сказала Эмилия. — Наши поступки продиктованы разумом, как и предназначено Господом.
Было бы разумнее не останавливаться на ночь, — сказал Сигеру. — Те, кто разбежались, уже вряд ли вернутся. Однако же, не исключено, что нас могут нагонять другие преследователи.
Да, это было бы разумнее, — согласился Гэндзи. — Но это невозможно. Эмилия не в состоянии сейчас продолжить путь. Потрясение оказалось чересчур велико для нее.
Потрясение? — Сигеру взглянул туда, где сидела чужеземная женщина. — С чего бы вдруг ей испытывать потрясение? Она должна бы радоваться. Ведь схватка казалась соверешенно неизбежной.
Она не привыкла видеть, как люди лишают себя жизни, — пояснил Гэндзи. — Во всяком случае, при помощи мечей. Возможно, смерть от огнестрельного оружия не подействовала бы на нее так сильно.
У Сигеру не хватило терпения продолжать этот спор. Вместо этого он перешел к другому, более важному вопросу.
Некоторые из этих самураев носили герб князя Ёсино. Это означает, что вскорости он узнает о нашем местонахождении, а возможно, и о направлении, в котором мы движемся. А значит, в самое ближайшее время об этом узнает и сёгун, поскольку Ёсино всегда было в союзе с родом Токугава.
Не обязательно, — возразил Гэндзи. — Я очень сомневаюсь, что эти самураи встретились с ведома и согласия своих сеньоров. Они действовали по собственной воле. Тем самым они, формально говоря, совершили измену. А может, не формально, а на самом деле. Они не станут рассказывать о встрече с нами — ведь тогда им придется также сознаться в преступлении, которое обернется смертью и для них самих, и для их семей. Так что нам ничего не грозит.
И тем не менее, — сказал Сигеру, — нам следует, хотя бы из предосторожности, сделать петлю: проехать дальше на север, а у монастыря Мусиндо свернуть на запад. Так нам придется провести в пути лишних два дня, но зато нас труднее будет перехватить.
Тут к ним подошли Хидё и Хэйко.
Господин, шалаши готовы, — доложил Хидё.
Спасибо. Я буду нести стражу первым, Сигеру — вторым, а ты — третьим.
Но, мой господин, вам вовсе не нужно исполнять столь низкие обязанности, — попытался было возразить Хидё.
Нас всего трое. Если я не возьму на себя свою часть обязанностей, вскорости вы с Сигеру устанете настолько, что будете ни к чему не пригодны. Я буду нести стражу первым.
Да, мой господин.
Хэйко улыбнулась Гэндзи.
Что тебя развеселило?
Всего лишь праздная мысль, мой господин.
И что это за праздная мысль?
Мы ведь поедем дальше на север, верно?
Да, на расстояние еще двух дней пути. И что?
А не на севере ли расположен знаменитый неприступный замок семейства Мукаи?
Гэндзи попытался схватить Хэйко, но не сумел. Гейша со смехом увернулась.