«Аминь», — сказала Эмилия.
«Мы должны на собственном примере научить их смирению и тем самым привести к спасению».
«Да, Зефания».
Значит, когда в Японии заговорят по-английски, я могу быть уверен, что у меня правильное произношение? — спросил князь Гэндзи.
Несомненно.
Спасибо, Эмилия.
Не за что, князь Гэндзи. Можно, я поправлю построение фразы?
Пожалуйста.
Вы сказали «когда в Японии заговорят по-английски». Слово «когда» предполагает, что речь идет о чем-то неизбежном. Здесь же уместнее употребить слово «если».
Я и говорил о неизбежном, — откликнулся Гэндзи. — Мой дед предсказал, что так будет.
Предсказал? Простите, что я так говорю, князь, но в это трудно поверить. С чего бы вдруг вашим соотечественникам вздумалось учить наш язык?
Он не сказал, почему так произойдет. Он предвидел лишь результат — не причину.
Эмилия решила, что князь неправильно выбрал слово.
Предвидеть — это значит знать что-то заранее.
Да.
Но ведь не мог же он знать о чем-то прежде, чем это произойдет?
Он это знал.
От этих слов Эмилию пробрал озноб. Гэндзи утверждал, будто его дед обладал силой, даруемой лишь избранникам Божьим. Это богохульство. Надо попытаться уговорить его не совершать столь ужасного греха.
Князь Гэндзи, лишь Иисус Христос и пророки Ветхого завета знали грядущее. Мы же должны теперь стараться понять их слова. Иных пророчеств быть не может. Христианам не полагается верить в такое.
Вера тут ни при чем. Если б это был вопрос веры, я мог бы выбирать, верить мне или не верить. И мне было бы намного проще жить.
Иногда люди строят предположения, и если предположения по какой-то случайности оправдываются, их называют пророчествами. Но сходство здесь лишь внешнее. Одни лишь пророки могли милостью Божьей прозревать будущее.
Я бы не назвал это милостью. Это куда больше похоже на фамильное проклятие. У нас нет выбора — мы рождаемся такими. Только и всего.
Эмилия ничего не ответила. Что тут можно было сказать? Гэндзи говорил так, будто верил, что и сам он обладает подобным даром. Если он будет упорствовать в этом мнении, то не просто окажется проклят за богохульство, — он рискует лишиться рассудка. Иллюзии заставят его во всем видеть несуществующие знаки и предзнаменования, а воображение восполнит все остальное. Ей нужно быть терпеливой. Терпеливой и старательной. Заблуждения, укоренявшиеся столетиями, не изживешь ни за день, ни за неделю, ни за месяц.
От осознания собственной праведности у Эмилии потеплело на душе. Господь недаром направил ее сюда. И теперь она поняла, в чем заключалась ее миссия. Эмилия мысленно дала обет Богу. Она спасет душу князя Гэндзи, даже если это будет стоить ей жизни. Быть может, Господь явит им обоим свое безграничное милосердие.
Некоторое время они ехали в молчании.
Когда тень гор наползла на долину, князь Гэндзи сказал:
Если мы поедем по тропе, то не успеем добраться к хижине до наступления ночи. Давайте попробуем пройти здесь. Правда, нам придется вести лошадей, а не ехать на них. Как вы полагаете, вам это под силу? Здесь гораздо ближе.
Да, я справлюсь.
Они свернули и вместо того, чтоб ехать вдоль ручья, направились вверх по пологому склону. Неподалеку от вершины им встретилась небольшая заснеженная луговина. При ее виде Эмилию захлестнули воспоминания. У них в Яблоневой долине была очень похожая луговина. И даже снежный покров на ней был похож. Действительно ли она по чистой случайности набрела на пейзаж, столь живо воскрешающий в ее памяти давно минувшие дни? Или просто ее тоска придала чужеземному пейзажу сходство с тем, родным и знакомым?
Какое чудное место для снежных ангелов, — невольно вырвалось у девушки.
Что такое снежные ангелы?
А вы никогда их не делали?
Никогда.
Тогда давайте я вам покажу. Это быстро — буквально одна минутка.
Эмилия присела на снег, стараясь двигаться так, как подобает леди. Она откинулась на спину и раскинула руки и ноги, но при этом постаралась, чтоб подол юбки не поднялся выше щиколоток, а потом энергично замахала конечностями. И рассмеялась, сообразив вдруг, как глупо она сейчас выглядит. Закончив, она поднялась, не смазав отпечатка на снегу.
Вот, видите?
Возможно, чтоб различить ангела в этом изображении, нужно сперва хорошенько его себе представить.
Эмилия искренне огорчилась. Ведь у нее и вправду получился замечательный снежный ангел!
Возможно.
Эмилия!
Что?
Могу я полюбопытствовать: а сколько вам лет?
Через месяц будет семнадцать.
А! — сказал Гэндзи таким тоном, словно ему все стало ясно. Так, как говорят дети о взрослых.
А вам сколько? — поинтересовалась Эмилия. Вообще-то она, конечно, поддалась раздражению. Иначе она никогда не стала бы вести себя так грубо.
Но князь Гэндзи не успел ответить на ее вопрос.
Из-за деревьев выскочили несколько человек. Издавая громкие боевые кличи, они накинулись на Гэндзи, метя в него своими копьями и пиками. Гэндзи успел выхватить меч и отразить удар первого нападающего, но в тот же миг две пики ударили его в спину. Круг нападавших сомкнулся.
Потрясенная Эмилия застыла, не в силах даже шелохнуться.
Гэндзи упал, и нападающие разразились победными воплями. Снег окрасился кровью.
Гэндзи! — вскрикнула Эмилия.
Это имя заставило их остановиться. Неизвестные — их было девять человек — отскочили, и на лицах их отразился страх. Эмилия слышала, как они несколько раз со страхом повторили имя Гэндзи. А потом до нее донеслось еще одно знакомое имя.
О, нет! Это же племянник Сигеру!
Какой ужас! Нам посчастливилось застать врасплох самурая — и это оказался князь Гэндзи!
Лошадь князя на вкус ничуть не хуже любой другой.
Сигеру явится по наши души. И он не станет убивать нас быстро. Я слыхал, он любит сперва помучать.
Нам нужны эти лошади. Их можно съесть. Я не хочу больше голодать.
Лучше я буду голодным, чем мертвым!
Я согласен. Давайте извинимся и уйдем.
Смотрите!
Князь лежал неподвижно. Уродливая чужеземная женщина склонилась над ним и что-то бормотала на своем грубом наречии. Вокруг князя расплывалось алое пятно.
Теперь мы не можем остановиться. Слишком поздно.
Давайте сперва попользуемся женщиной, а уже потом убъем.
Что ты такое говоришь? Мы же не преступники!
Нет, преступники. Что нам мешает так сделать? Все равно больше одного раза нам головы не отрубят.
Тебе что, не интересно посмотреть, какая она? Я слыхал, будто у чужеземцев тело покрыто шерстью, как у дикого кабана.
А я слыхал, будто это больше похоже на мех норки — во всяком случае здесь, внизу.
Мужчины уставились на Эмилию.
Погодите. Сперва надо убедиться, что князь вправду мертв. Самураи — странные существа. До тех пор, пока он дышит, он способен убивать — даже если для этого ему придется подняться со смертного ложа.
Да умер он! Видишь! Она разговаривает с ним, а он не отвечает.
Не будем рисковать. Перережьте ему горло.
Эмилия не знала, что ей делать. Она чувствовала как теплая кровь Гэндзи пропитывает его и ее одежду — и мгновенно застывает. Князь был ранен в грудь и в спину. Нужно как можно быстрее остановить кровотечение, или он умрет. Эмилия сквозь одежду не могла разобрать, ни куда именно он ранен, ни насколько эти раны серьезны. Прежде всего надо снять с него одежду. Но вдруг она, раздевая князя, потревожит раны, и он умрет еще быстрее? Положение было ужасное. Но если ничего не предпринять, он точно умрет!
Когда у нее вырвалось имя Гэндзи, бандиты на миг остановились и попятились.
Теперь они стояли и о чем-то спорили, время от времени поглядывая в сторону Гэндзи. Несколько раз в их речи проскользнуло имя Сигеру. Потом четверо вроде бы собрались уходить, но их главарь указал на Гэндзи и произнес несколько слов. Должно быть, он переубедил своих людей, поскольку все остались на месте.
Быть может, они раскаялись в своих деяниях, — сказала Эмилия, — и теперь помогут нам, чтоб загладить свою вину.