Непростительная оплошность. Смиренно прошу вас принять мои глубочайшие извинения.
Я бы приняла, если б вы не улыбались так весело.
Но вы тоже улыбаетесь.
Я не улыбаюсь, а кривлюсь.
Кривлюсь?
Этого Эмилия объяснять уже не стала. Они некоторое время они ехали молча. Время от времени Эмилия украдкой поглядывала на Гэндзи и всякий раз видела на его губах легкую улыбку. Эмилии хотелось обидеться на него, но у нее не получалось. Но нельзя же сделать вид, будто он ничего такого не сказал! Его шутки были совершенно неуместны — особенно если учесть их отношения. Она — миссионер, а он — князь, покровительствующий их миссии. И последние события ничего в этом смысле не изменили.
Эмилия остановилась и оглянулась на “Воробьиную тучу”. Когда она впервые подъехала сюда, ее ожгло острое до боли разочарование. Это и есть замок? А где же огромные каменные стены и башни, парапеты и бастионы, бойницы и амбрмзуры, ров и подъемный мост? Здесь лишь основание было каменным, из плотно подогнанных каменных блоков, не скрепленных известковым раствором, — а над ним возносились причудливые деревянные пагоды с черепичными крышами. Замки были обиталищем рыцарей, таких как Уилфред Айвенго. Но как Эмилия ни старалась, ей не удалось представить Айвенго во всем его великолепии — могучий боевой конь, сверкающий доспех, щит у седла, копье в руке — выезжающим из подобного замка. Здесь, в Японии, не только красота, но и замки были совсем другими. И если одно отличие стало для нее подлинным благословением, то второе принесло горькое разочарование.
Но за две прожитые здесь недели она начала относиться к этому замку иначе. “Воробьиная туча” казалась на взгляд невесомой; ее семиэтажная громада словно парила над скалистым береговым утесом. Каменное основание замка выдавалось вперед изящной вогнутой линией. Над ним поднимались оштукатуренные стены, белые, словно летние облака. А уже над крышей причудливо изгибались крыши, крытые серой терракотовой черепицей. Отсюда, с расстояния в две мили, Эмилия без труда могла вообразить, будто серая черепица — это стая взлетающих воробьев. И по сравнению с воздушным, неземным изяществом “Воробъиной тучи” замки, встававшие прежде в ее воображении, показались Эмилии почти жалкими в своей приземленности. — Эмилия, вы очень сердитесь? — спросил Гэндзи.
Эмилия улыбнулась и покачала головой.
Нет. Мне только кажется, что над некоторыми вещами шутить не стоит.
Вы правы. Я больше не буду.
Они подъехали к небольшой возвышенности. И еще до того, как они взобрались на гребень, Эмилии почудился знакомый запах. Наверно, это все от того, что втайне она все-таки скучает по дому… Мгновение спустя взгляду Эмилии предстала маленькая долина, и девушка покачнулась в седле. Воздух внезапно показался ей редким, словно она очутилась высоко в горах.
Яблоневый сад… — еле слышно прошептала Эмилия.
Сад был небольшой — около сотни деревьев. Но когда Эмилия с Гэндзи съехали вниз и яблони окружили их со всех сторон, уже не имело значения, сто их здесь или десять тысяч. Девушка привстала на стременах и сорвала ярко-красный плод.
Откуда здесь этот сорт, “макинтош”? — спросила Эмилия. — Если это и не он, то что-то очень похожее. Мы тоже выращивали его у себя на ферме.
Возможно, это и вправду тот самый сорт, — сказал Гэндзи, — хотя здесь его называют иначе. А что, яблоки — исконно американское растение?
Нет. Его завезли переселенцы из Европы. Один человек по имени Джон Яблочное Семечко всю жизнь рассаживал их по стране. Во всяком случае, так я слыхала. Может, это просто выдумка, а не история.
Зачастую они мало чем отличаются друг от друга, — заметил Гэндзи. Он потянулся было к ветке, задохнулся и опустил руки. Раны заставили его отказаться от своих намерений. — Я часто забирался на какое-нибудь из этих деревьев и вел воображаемые беседы. Мои собеседники были очень мудры.
Я тоже любила лазать по деревьям, — призналась Эмилия, — и играть на них вместе с братьями.
Воображаемыми братьями?
Нет, настоящими. С Томом и Уолтом.
Они тоже миссионеры?
Нет. Они умерли в детстве.
А ваши родители?
Они тоже скончались.
Так значит, мы с вами оба сироты. — Князь вновь взглянул на дерево. — Интересно, вы еще не разучились лазать по деревьям?
Простите?
Деревья. Вы можете взобраться на дерево? Если б не раны, я бы сейчас вскарабкался до самой верхушки.
Я тоже могу, — заявила Эмилия.
Да, конечно.
Что у вас такой вид, будто вам не верится?
Ну, честно говоря, вы не очень похожи на верхолаза.
Это похоже на вызов.
Они с Томом и Уолтом постоянно подзадоривали друг друга. Однажды Эмилия на спор перепрыгнула с одного дерева на другое. А ветка, на которую она прыгнула, сломалась. Эмилия вцепилась в эту ветку, вместе с ней грохнулась на землю и лишь чудом ничего себе не сломала.
“Мне очень жаль, папа, что я сломала ту ветку”.
“Лучше уж ветка, чем ты. Но больше никогда так не делай”.
“Хорошо, папа”.
“Ты очень красивая, Эмилия. А с кривой ногой или кривой спиной ты уже не будешь такой красивой”.
“Да, папа”.
Отец всегда говорил Эмилии, что она красивая. И ей было очень приятно это слышать. Но теперь это слово сделалось для нее совсем иным…
Эмилия сняла жакет и положила его поперек седла. Потом она дотянулась до ближайшей ветки, крепко ухватилась за нее и соскочила с седла. Несколько мгновений Эмилия раскачивалась, выбирая удобный момент, потом забросила ногу на ветку. Секунда — и девушка уже сидела на ветке, весело болтая ногами и радостно улыбаясь.
Гэндзи почтительно поклонился.
Прошу простить меня за то, что сомневался в вас. Вы и вправду великолепно лазаете по деревьям. Когда я выздоровею, мы непременно устроим состязание.
А какая будет ставка?
Ставка?
Ну, приз, который проигравший отдает победителю.
Если вы выиграете, — сказал Гэндзи, — я отдам вам этот сад.
Ой, нет, это чересчур! Это уже получится азартная игра, а не дружеский спор.
Ну что ж, — сказал Гэндзи. — Выиграете вы или проиграете, я все равно отдам вам этот сад. А вы можете дать мне что-нибудь взамен. Тогда это уже не будет азартной игрой?
Я не могу принять такой ценный подарок, — возразила Эмилия. — А если б даже и могла — я все равно не смогу ухаживать за ним, как полагается.
Я помогу вам и в этом. В этой и в соседней долине расположены три деревни.
Нет-нет, я не могу его принять. Моя задача — нести слово Божье, а не обогащаться.
Гэндзи широким жестом указал на склон холма.
Вы можете построить здесь церковь. Разве вы не за этим сюда приехали?
Я думала, что нашей миссии выделили землю в другой провинции.
Вы можете построить церковь и там тоже. Я обещаю, что она никогда не будет пустовать.
Несмотря на снедающее ее беспокойство, Эмилия не удержалась от смеха. Конечно, Гэндзи сдержал бы обещание. Ему достаточно лишь отдать приказ. В каждую деревню прискачет гонец. Крестьяне попадают на колени, уткнутся лицом в землю и покорно выслушают повеление князя. В следующее воскресенье они, как им было велено, уже явятся в церковь. Они будут слушать переведенную проповедь, не имеющую для них никакого смысла. Когда им предложат креститься, все от мала до велика послушно примут крещение.
Нельзя заставить людей уверовать, князь. Они должны заглянуть в свое сердце и самостоятельно прийти к истине.
Я обещаю вам, что приду в вашу церковь и загляну в свое сердце.
Князь Гэндзи… — только и смогла произнести Эмилия.
Вы спасли мне жизнь. Позвольте мне в знак благодарности преподнести вам подарок.
Я с тем же правом могу сказать, что это вы спасли мне жизнь. Мы бы не выжили друг без друга.
Значит, вы тоже должны мне что-нибудь подарить. Я даю вам Яблоневую долину. А что вы мне подарите?
Эмилии пришлось прислониться к стволу, чтоб не свалиться с дерева.
Яблоневую долину?
Так ее назвала моя мать. Ринго-но-тани. По английски — Яблоневая долина. — Улыбка исчезла с лица молодого князя, и в глазах промелькнуло странное выражение. — Она была родом с севера. Княжество ее отца славилось своими яблоками. Она была очень молода, когда вышла замуж, совсем еще девочка. Она очень скучала по матери и сестрам. Скучала по товарищам детских игр. Скучала по деревьям, на которые любила лазать в детстве, по яблокам, которые срывала и ела прямо в саду. Скучала по детским веночкам из яблоневого цвета. Отец посадил этот сад для нее, в надежде, что он поможет ей утешиться, и, быть может, когда-нибудь подарит радость.