Макс зажимал Соню в каждом углу бассейна, Егор с важностью хозяина дома занимался мясом, перебрасываясь словами с друзьями. Их компания вообще смотрелась очень органично и правильно. Что еще делать детям летом, как не купаться, загорать и веселиться?
На детей компания походила мало, но по своей сути таковыми они и являлись. Беззаботными, жизнерадостными, свободными.
Одна я сидела, как у тещи на блинах.
И гипнотизировала сложенные на столике мобильные телефоны.
Невероятно, но факт – мы находимся в глухомани, маленьком ПГТ, но даже здесь у каждого навороченный айфон.
Вскоре к нам вышел сам начальник таможни. Гусь собственной персоной.
- Вениамин Аркадиевич! Здравствуйте! – поприветствовала моего жениха Котлета. – Прекрасно выглядите, любовь вам к лицу.
- Здравствуй, Виолетта, - улыбнулся ей Вениамин, - Любовь к лицу любому человеку. Максим, - пожал он руку Короткову, - Соня.
- Поплавайте с нами в бассейне! Егор занят, а нам не хватает пары для водного поло. Невеста ваша и вовсе воды боится.
Уж никак я не ожидала, что Гусь окажется водоплавающей птицей. Он принял предложение Виолетты, будто в этом не было ничего удивительного. Скинул футболку, оставшись в коротких шортах, и залихватски нырнул в голубой бассейн.
Я смотрела, как он играет с молодежью в мяч, общается с ними практически на равных, по-дружески и по-простому. Что уж отрицать – Вениамин выбрал железобетонную тактику. Разве кто-то заподозрит в этом милейшем мужчине кровавого извращенца и торговца девочками? Что еще может скрываться за маской добродушного таможенника? Какие тайны хранит его мутный взгляд и звериная натура?
- Почему ты грустишь? – я вздрогнула от неожиданности, когда голос Егора прозвучал совсем близко.
Задумавшись, даже не заметила, как он оказался рядом.
- Просто задумалась…
- Хочешь мороженое?
- Не знаю… Наверное…
- Отлично. Поехали!
ЧТО? Куда?
И он схватил меня за руку, поднимая с шезлонга. Я слегка опешила от такого напора. Вениамин пристально следил за нами из бассейна, но Егор вел себя абсолютно невозмутимо.
- Принимаем заказ на мороженое! – бодро сказал он, сияя белозубой улыбкой.
- Мне фруктовый лед! – воскликнула Соня.
- Сонь, это же гадость химическая! Давай нам лучше что-нибудь нормальное. Рожок или стаканчик.
- А вы что в магазин поедете? – спросила Котлета, - Я с вами!
- Виолет, ну куда! Сейчас весь салон будет мокрый. Вы играйте пока, мясо я дожарил. Вернемся минут через двадцать-тридцать. Если что еще захотите – звоните.
Щелкнув брелоком, Егор почтительно открыл для меня пассажирскую дверь.
- Женева Артуровна! Прошу!
Не верящим взглядом я посмотрела на Вениамина, как бы спрашивая разрешения. Он согласно кивнул и отвернулся, пасуя Максу мяч.
Ощущая липкий подозрительный взгляд Котлеты, я села на переднее сидение и, спустя две минуты, мы уже удалялись от дома. Видимо, это то, о чем предупреждал меня Вениамин.
Мужские руки надежно удерживали руль. Сквозь тонкую кожу просвечивали голубые вены на запястьях. Ладонь уверенно накрывала рычаг коробки передач и четкими движениями меняла его положение. Завораживающее зрелище.
Егор смотрел на дорогу и только на нее.
Я смотрела на Егора и только на него.
Серьезный. Красивый. Притягательный.
И такой оказался кобель. Четыре года в отношениях с Виолеттой, но это не помешало ему еще и со мной поразвлечься. Чего ему не хватало-то? Уж Котлета – девка огонь, отрицать это – безбожно врать самой себе.
Вывод напрашивается единственный – кобеленочку захотелось разнообразия. Знаете, ты можешь до умопомрачения любить сочный бифштекс, но иногда по пьяни нет-нет, да и суешь в свою глотку маленькую слюнявую устрицу.
Внезапно автомобиль тормозит, и, оглянувшись, я понимаю, что мы в каком-то перелеске. Впереди и сзади лишь деревья и накатанная грунтовая дорога, усыпанная шишками.
- Поговорим? – поворачивается ко мне Егор. Больше он не напоминает мне котеночка, козленочка или кобеленочка.
Гестаповец как есть!
Синие лазеры сканируют, будто томограф. Я даже слышу характерный шум.
Тук-тук-тук-тук…
Хотя, нет. Это мой пульс зашкаливает. Спокойно, Ева. Этот пытать не будет!
Наверное…
- О чем? – как можно беззаботнее спрашиваю я, но, кажется, заметно фальшивлю.