И кто знает, может, именно таковой была воля Матери Вселенной? Может, именно для того она лишила свое последнее дитя возможности управлять временем? Ведь для того, чтобы разрушать, такая возможность вовсе не нужна.
Многие миры уничтожил Джасс, заполняя некогда чистые просторы чрева Матери Вселенной хаосом, кишащим мириадами осколков, прежде чем старшие создатели сообща навалились на беснующегося братца и сжали его со всех сторон собственными сущностями. Наученные горьким опытом, они не стали вновь зашвыривать дестроера в неведомые дали, а решили избавиться от него раз и навсегда. Прежде всего они создали тысячи миров, полностью покрытых водой, и населили их мириадами мелких существ, вырабатывающих лем — единственное во Вселенной вещество, не поддающееся воле создателей. Из-за наличия лема, старшие братья Джасса не могли управлять процессами эволюции на вновь созданных мирах, но этого и не требовалось. Их предназначение было в другом.
За сжатые в одно мгновение миллионы лет дно каждого из тысячи мировых океанов покрылось многими метрами белого вещества. И тогда создатели разорвали сущность младшего брата на тысячу частей, сжав каждую до размеров черной горошины, и поместили горошины в толще лема, по одной на каждый мир. Белое вещество послужило своеобразным экраном, который не давал частицам сущности Джасса ощущать друг друга и стремиться к объединению.
Далее создатели окружили каждый, являющийся саркофагом, мир роем осколков, оставшихся от разрушительной деятельности помешавшегося братца, и отправили получившиеся галактики разлетаться по тысячи разным направлениям, удаляясь друг от друга в бесконечных просторах чрева Матери Вселенной.
— 2 —
Тофик Салапетян шестой год жил в Старом Осколе. Он приехал сюда вслед за родственниками по материнской линии и нисколько не жалел о родных горах. На родине у Тофика не было никаких перспектив, а в этом русском городе он уже через год стал уважаемым бизнесменом. Особенно ему нравилось, когда работники называли его по имени-отчеству — Тофик Ананьевич. Эх, слышали бы это в родном селении. Но не везти же туда работников…
Сейчас Тофик с улыбкой вспоминал тот день, когда впервые приехал в Оскол. Его тогда встретил двоюродный брат матери. Дядя Ашот всю жизнь разводил овец и, перебравшись вместе с детьми в Россию, завел и здесь небольшую отару. И вот, пока ехали в такси, расспросив племянника о том- о сем, дядя пожаловался, что его барашки заболели. Вероятно съели какую-нибудь не ту траву, и теперь страдают бедные поносом.
Вспомнив, что мама давала ему при поносе активированный уголь, Тофик посоветовал то же самое дяде.
— Угол? — поднял правую бровь старик. — Где взять?
Узнав, что активированный уголь продается в любой аптеке, Ашот направился в ближайшую, как только они вышли из такси. Тофику ничего не оставалось, как тащиться следом, волоча тяжеленную спортивную сумку с вещами.
Подойдя к аптекарскому окошку, дядя долго шевелил густыми бровями, подбирая нужные слова. Не выдержав ожидания, находящаяся за стеклом пышнотелая блондинка спросила:
— Молодому человеку что-то нужно?
Услышав, как семидесятилетнего дядю называют молодым человеком,
Тофик усомнился в том, что достаточно хорошо знает русский язык. Ашот же как-то подтянулся, расправил плечи и, высоко задрав правую бровь, громко произнес:
— Молодой человек нужен угол!
— Угол? — удивилась блондинка. — Углы сдают в гостинице через дорогу. А у нас здесь аптека. У нас здесь, молодой человек, лекарства продают. Если вам, к примеру, нужен «Витапрост», то пожалуйста. А углы мы не сдаем.
— Эй, почему жить негде? — дядя сердито нахмурил левую бровь, при этом оставив правую высоко задранной. — Угол баран нужно, понимаешь?
— Что-о? Кто баран? — бледное лицо аптекарши вдруг пошло красными пятнами. Она поднялась со стула, уперла руки в бока и нарочито спокойным голосом заговорила: — Во-первых, не баран, а овца. А во-вторых, кто дал вам право меня оскорблять?! Тут вам, между прочим, аптека, а не аул в горах!
Опешив от столь неожиданного наезда, Ашот высоко задрал и левую бровь, и, приоткрыв рот, растерянно слушал эмоциональные словоизлияния блондинки.
А перепуганный Тофик продолжал стоять у входных дверей. Его руки оттягивала тяжелая сумка, а в голове одна за другой всплывали слышанные байки про то, как жестоко обращается ОМОН с «лицами кавказской национальности», и ему хотелось вдруг оказаться в родных горах, подальше от этой непонятной русской блондинки с такими манящими пышными формами.