Если Рыжая не влюбится в эту красоту, то Ворон ничегошеньки не понимает в женщинах!
Вот так парни запаслись подарками, и быстрее домой, пока Дэини не догадалась, куда они уходили. Между собой они уже договорились до Жемчужных Садов Настю немного помучить и подарить всё уже перед самым балом.
Платье Вириян упаковала так, что непонятно было, что за кулёк такой, и тоже велела до приезда в замок Лиэлид не открывать. Настя швее дала слово так и сделать, хоть было видно по её лицу, что любопытство девчонку гложет как голодный вурдалак.
Вот и всё. В путь пора.
***
Граю и Вириян вышли гостей провожать. У обеих слёзы на глазах. Надо трогаться, а то ещё немного, и заревут. И Ворон, пожалуй, вместе с ними.
Попрощались душевно, Эливерт уже готов был в седло вскочить…
– Дядь Эливерт, не уезжай!
Она вскрикнула отчаянно, тоненько, горько.
Ворон обернулся на зов, подхватил её на руки, прижал к плечу.
– Ну что ты, пигалица?! Ну что ты! Ты же знаешь – так надо!
Крупные слёзки так и катились по бледным щёчкам.
– Эливерт, я тебя больше не увижу? Никогда-приникогда? Не бросай меня! Я плакать не буду, дядь Эливерт! И буду тебя слушаться, я обещаю! Ты… вернёшься? Ты ведь вернёшься?
Провалиться в Лидонское ущелье! И что он должен ответить? Невозможно врать, когда на тебя смотрят такими глазами! И правду сказать нельзя.
– Не знаю, Граю… Если эрра Вириян позволит… Она не любит моих визитов.
– Неправда! Она любит! Она позволит! Позволит! Правда, ведь можно ему?
Граю оглянулась на свою новую маму, ища поддержки, и та кивнула едва заметно.
– Видишь – она разрешила! – Граю снова вцепилась в него. – Она такая добрая! Ты приезжай!
Эливерт вздохнул.
– Знаешь, цыплёнок, я тебе врать не стану… Ведь ты очень умная девочка, и взрослая, и всё понимаешь. Я не стану говорить тебе, что приеду снова. Мы теперь уедем. Далеко уедем. На самую границу Кирлии. А может и дальше, на Север, в сам Герсвальд. И я не знаю, сколько времени… Потому ты не жди меня скоро!
– Я могу долго ждать! – заверила Граю.
– Вот что, Граю, если я вернусь…
Эливерт поперхнулся, потому что от этих слов девочка обмерла, и спешно исправился:
– Когда я вернусь, я обязательно приеду.
– Обещаешь? – в её голосе было столько нежности и робкой надежды.
– Клянусь своей воровской удачей, цыплёнок! – подмигнул Эливерт. – Я не забуду про тебя! Разберусь со своими делами и тут же вернусь. И непременно заеду к вам с эррой Вириян, раз уж она позволила. Клянусь тебе, я приеду! Я буду всегда с тобой, вот здесь, прямо в сердце. Только не плачь – мне нравится, как ты улыбаешься!
– Ты скорее, дядь Эливерт, только приезжай!
Ворон поцеловал её тёмную макушку.
Вириян осторожно забрала Граю, прижимая к себе и давая атаману возможность наконец-то сесть в седло.
– Не скучай, пичуга!
Лошади тронулись быстрым шагом. Но ещё несколько раз оглядываясь, Эливерт видел застывший у ворот высокий силуэт женщины с ребёнком на руках.
И сердце мучительно сжималось в груди, всё больнее и больнее, чем дальше они уезжали.
***
21 В сердце ребёнка
Путь от Сальвара до Жемчужных Садов прошёл без особых злоключений. Если не считать пару примечательных встреч по дороге. Нет, встречи эти никакой опасности не несли, да и значимости тоже, но отчего-то очень хорошо Ворону запомнились.
Во-первых, на одном из постоялых дворов почти у самых владений миледи Лиэлид, Эл натолкнулся на Зината. Да, на того самого Зината-фальшивку из Эсендара.
Ясно-понятно, Ворон сильно удивился. Старый пройдоха и раньше свою берлогу покидать не любил, а уж в таком почтенном возрасте выманить его в столь дальний путь могли только очень серьёзные обстоятельства. Эл, разумеется, старого друга тотчас позвал к ним за стол.
Да, сразу после того как избавился от неизвестной девицы, которая с порога повисла на шее атамана, осыпая пылкими поцелуями. Эливерт же в этот миг отчаянно пытался вспомнить, кто эта девка, и как её хотя бы зовут.