А вот теперь рассмотрел и даже подивился своей прежней слепоте. Наверное, немногочисленные гости завидуют ему – такая красавица в жены досталась, да ещё и хозяйка отменная, и руки золотые.
Эл бы и сам за себя порадовался, да только вот совсем рядом, по другую руку, сбоку, лишь чуть дальше, чем Вириян, сейчас стояла его рыжая «заноза». Настя и Кайл, как самые близкие друзья, оказались в первых рядах гостей. И теперь во время обряда Ворон видел её, стоило лишь чуть скосить взгляд. А Кайл находился за спиной у Дэини, и до него взор Эливерта не дотягивался.
Забавно вышло. Можно даже помечтать, что это Настия его невеста сейчас. И для них звучат слова благословения, и это для неё он произносит свою клятву, её обещает беречь и защищать до конца своих дней, её признает своей женой пред светлым ликом Великой Матери.
Опасные мысли и фантазии…
Ворон заставил себя вернуться взглядом к невесте, стало невыносимо стыдно перед Вириян за эту низменную слабость. Ещё не женился, а в мыслях уже изменил.
Нет, не дело это! За доброту Вириян такой чёрной неблагодарностью платить – это не дело!
Он сделал выбор и теперь в лепешку расшибётся, но станет самым лучшим мужем и отцом. Он должен сделать так, чтобы Вириян никогда не пожалела о том, что приняла Ворона в своём доме.
***
Она пожалела, ясно-понятно…
И довольно скоро. Уже по зиме. Если быть точным, в день его рождения.
Нет, Ворон был верен тем общениям, что дал жене, и даже тем, что давал сам себе, о которых ей и знать-то не полагалось.
Сначала всё вроде шло неплохо.
Эл с искренним рвением взялся за разные мужские дела по дому, на которые не хватало сил у самой Вириян. Дрова наколол на полгода, старую засохшую яблоню в саду выкорчевал, колодец почистил, в бане крышу поправил.
Потом стал присматривать лавку – на шее у жены сидеть он не собирался, хотя Вириян своей искусной работой могла бы и себя, и дочь, и его обеспечить. Но только в нахлебника превращаться Элу совесть не позволила – не для Ворона жизнь такая.
А про торговлю Эливерт давно подумывал.
Конечно, с его боевым опытом можно было найти себе соответствующую службу: охранять обозы или чью-нибудь высокородную тушку. Но снова встревать во что-то опасное не хотелось.
Не из-за себя, ясно-понятно – за себя он не боялся. Не хотелось, чтобы переживали на пустом месте Вириян и Граю.
Дело купеческое казалось куда проще и безопаснее…
Побродив по сальварскому рынку, Ворон за пару дней определился, где лучшее место для торговли. Буквально за день сговорился со старым хозяином о перепродаже одной уютной лавочки.
И уже вечером заявил жене:
– Я лавку купил. Хочу тканями и кружевами торговать.
– Почему тканями? – удивилась швея.
– Потому что одеваться люди будут всегда… Тем более городок у нас зажиточный, дамы любят принарядиться. А в Сальваре такое никто не продаёт, соперников у меня не будет, все только в нашу лавку и станут ходить. Ты вот вечно ждёшь, пока заезжие купцы товар привезут. А теперь не надо будет ждать. Бери да шей! Заодно тебе работы добавлю, если, конечно, хочешь... Буду всем рассказывать, что моя жена-мастерица из этого полотна сшить может, так они махом все к тебе побегут.
– Дело говоришь! – поразмыслив несколько мгновений, серьёзно кивнула Вириян.
– Только…– Эл улыбнулся, – мне твоя помощь в этом деле понадобится.
– Конечно, хоть сейчас пойдём, – сразу же выказала готовность она.
– Нет, сделаю я всё сам, – остудил пыл супруги Ворон. – И торговать сам буду. Ты не думай, я на тебя это свешивать не стану! Мне другая помощь нужна. Советы твои. Ты же во всех этих материях, кружевах да прочем разбираешься, а я не смыслю ничего. Поможешь мне, научишь?
– С радостью! – улыбнулась Вириян.
Учеником он оказался толковым. Дело так быстро пошло в гору, что Эл даже удивился своему везению и успеху. Радовался, что всё так удачно складывается.
За всей этой бурной деятельностью на глупые мысли и тоску по прошлому не оставалось времени. Ворон порядком уставал и засыпал довольно быстро, едва добравшись до постели.
И это радовало особенно, потому что изредка всё-таки случалась бессонница…
И вот такие ночи сводили с ума и выжигали душу. Стоило только начать думать, и это уже было не остановить до рассвета. Оставаться один на один с собой оказалось по-настоящему страшно.
И всё-таки Эливерт продолжал верить в то, что однажды станет легче, всё сложится, всё ещё будет…
Верил. Пока не случился тот вечер в третий день зимы…
24 В круговороте дней
Эл не причислял день своего появления на свет к каким-то особым датам.