За атакующим отрядом оставалась изрытая земля и втоптанные в почву стебли. Первая шеренга достигла реки, пираты ринулись в воду, кого-то сбило течением, и он покатился под ноги сотоварищей. Серов скомандовал «Огонь!» — грянула дюжина мушкетов, и первая кровь пролилась в поток. Затем в спину магрибцам полетели стрелы.
Лучники в деревне были отменные — последний ряд скосили как серпом. Турок-командир заорал, закрутил саблей, и мушкетеры дали залп по селению. Серов, возившийся с шомполом, пулей и своим неуклюжим оружием, не успел подсчитать потери кабилов, но трое-четверо были убиты наверняка — их тела рухнули с крыш на землю. Из деревни ответили гневным ревом, потом — меткими стрелами, и нападавшие, кто остался жив, стали выбираться из реки. Магрибцы отступали, прячась за камнями и стволами сосен, а Серов взирал на эту картину с полным удовлетворением. Затем поднялся во весь рост, потряс над головой мушкетом и завопил: «Банзай!» — «Рры-ы!» — откликнулись из деревни.
— Вот мы и союзники, — произнес он. — Конечно, жаль, ребята, что у вас лишь стрелы, копья да ножи. Было бы с полсотни ружей, мы бы эту орду живо устаканили.
Он уже не хотел отступать, а думал о том, чтобы, вступив в союз с местным воинственным людом, расправиться с турками и магрибцами. И план был готов: мужчин в деревне пара сотен с лишним, и надо бы им разделиться, послать один отряд по горным тропам в тыл врагу, а другой — на помощь ему, Серову, и тогда они зажмут пиратов в клещи. Но время шло, полдень миновал, а кабилы не проявляли должной активности. Разглядывая плоские крыши с толпившимися на них жителями, Серов пока не замечал, чтобы воины собирались вокруг вождей; кроме того, лестницы были подняты и ни один человек не спустился к реке и уничтоженным посевам. Странно! Там валялись десятки трупов, пики, пистолеты и клинки — неплохая добыча для кабилов.
Вернулся Абдалла и доложил, что лучше уходить вдоль речного берега, где есть тропа, доступная для мулов. Нести животным было нечего, кроме полупустой корзины с сухими лепешками, но Серов рассматривал их как источник мяса и бросать не хотел. Последние пули и порох распределили среди корсаров, и стало ясно, что мулов, скорее всего, они не успеют съесть — новой атаки отряду не выдержать. Что до кабилов, то те, похоже, не желали мстить за погибших односельчан, разгромленные огороды и поруганную честь. Возможно, надеялись, что турки с магрибцами уйдут и оставят их в покое.
Часа через два Серов подозвал к себе Кука, Хрипатого, Деласкеса и Абдаллу.
— Эти молодцы совсем разленились. — Он кивнул в сторону деревни. — Может, надо их подтолкнуть? Вступить в переговоры? Они понимают арабский?
— Понимают, мой господин, — подтвердил Деласкес. — К тому же Абдалле известно их наречие.
— Тогда покричите им.
— Что именно, дон капитан?
— Что начальник франков и инглези хочет говорить с их старейшиной. Пусть он придет сюда или мне спустят лестницу.
Абдалла покачал головой:
— Мы сдэлать, как вэлено, но кабил очэн упрямый. Кабил уважат толко силный, а нас мало.
— Кричи, а там посмотрим, — сказал Серов и повернулся к Куку и Хрипатому: — Если мы с ними не договоримся, придется уходить. Время идет и риск возрастает.
— Чего ты опасаешься, капитан?
— Я думаю, что турки и магрибцы ищут сейчас брод через реку ниже по течению. Не найдут, так переправятся в любом месте — уэд не так уж глубок. А когда переправятся сюда, на восточный берег, снова атакуют нас, нападут еще до вечерней зари. И если кабилы не помогут… — Он чиркнул по горлу ребром ладони.
— Это точно, — согласился Хрипатый, встряхнул почти пустую пороховницу и злобно плюнул. — Псы помойные, недоноски, вонючие кр-рабы, моча черрепашья! Пусть Господь сгноит их души, а кости бр-росит дьяволу!
Абдалла и Деласкес, спустившись к самой воде, принялись кричать и делать миролюбивые жесты. Против ожиданий им ответили: бородатый мужчина спустился на нижний ярус крыш, замахал руками и что-то заорал в ответ. Но эти переговоры были недолгими: выпалив две-три фразы, кабил полез наверх, не обращая больше внимания на союзников.
Мальтиец и мавр вернулись.
— Кабил сказат: ждитэ, — сообщил Абдалла,
— И больше ничего?
— Ещэ сказат: сэгодна коршун и шакал наэдатся досыта.
— Надеюсь, не нашими трупами, — буркнул Серов. Он бросил взгляд на запястье, вспомнил, что часов у него нет, и перевел глаза на солнце. — Сейчас около трех пополудни. Подождем еще немного. Но если…
Его прервали дикие крики, раздавшиеся в деревне. То был вопль торжества, больше похожий на рык волчьей стаи, загнавшей добычу; толпа вооруженных мужчин хлынула к нижнему ярусу, на землю полетели лестницы, и первый воин с луком за спиной полез на парапет. Серов живо поднял трубу, приставил к правому глазу, всмотрелся — на башне, нависавшей над селением, приплясывал какой-то человек, тыкал копьем себе под ноги и орал во всю глотку. Потом он вытянул копье на север, туда, куда струился уэд, и новый вопль кабилов потряс окрестности. Они лезли вниз словно десятки юрких черных муравьев.
— Похоже, у этих пар-рней есть добр-рые новости, — сказал Хрипатый и проверил, легко ли выходит из ножен палаш.
— Тот тип, что пляшет на башне, наверняка гонец, — заметил Кук. — Должно быть, подходит помощь из других селений. Что скажешь, капитан?
— Возможно, — кивнул Серов, ощущая внезапный прилив надежды. — Во всяком случае, это объясняет их поведение.
— Нэт. — Голова Абдаллы качнулась, и он задумчиво огладил бороду. — Нэт, дон капитан. В эти горы от дэревни до дэревни два или три дна пути. Я помнит, что вблизи здэс нэт другой сэлений. Чтобы получит помощ, нада много врэмени.
— С этим мы после разберемся, а пока… — Серов махнул рукой корсарам, глазевшим с камней на кабильских воинов и их деревню. — Вниз, ребята, вниз! Всем занять позиции! Если сарацины перешли реку и кто-то атакует их с тыла, они побегут в нашу сторону. Готовьтесь к бою, парни!
Приказ был своевременным — за поворотом ущелья уже слышались вопли, топот множества ног, выстрелы и лязг клинков. Серов побежал к укрытию в камнях, остальные бросились следом, озираясь на бегу. Кабилы продолжали спускаться по лестницам. Толпа за рекой ширилась и росла, первые воины, завывая и размахивая оружием, вошли в воду. Присев за скалой с тяжелым мушкетом в руках, Серов прислушался к их воплям, но были они неразборчивы — у-у-у-ба-а-а!.. у-у-у-ба-а-а!.. — или что-то в этом роде. «Странный боевой клич! — подумалось ему. — Как-никак, кабилы — мусульмане, и должны идти в бой с именем Аллаха на устах…»
Он не успел додумать эту мысль, как орда турок и магрибцев хлынула к камням. Они в самом деле перешли реку ниже по течению, но, кажется, не собирались атаковать его отряд, а мчались в полном беспорядке, оставляя тут и там раненых и убитых. Трещали выстрелы, свистели стрелы, крик и стон стоял над берегом, сливаясь с воплями кабилов. Выбравшись из воды, они ударили во фланг врагам, но тех, кто преследовал пиратов, Серов еще не разглядел.
Они показались через минуту — толпы воинов в белых бурнусах, поднимавшиеся вдоль реки по всей ширине берега. Большинство из них были лучниками или несли сабли и копья, но в середине двигалась шеренга бородатых оборванцев, паливших из мушкетов. Они наступали в полном воинском порядке, развернувшись цепью, останавливаясь, чтобы дать залп и перезарядить оружие. При виде этого зрелища сердце Серова забилось сильней, а тяжелый мушкет стал легким, как пушинка. Теперь он отчетливо слышал клич кабилов, гремевший над рекой: Турбат!.. Турбат!.. Турбат!..
— Огонь! — выкрикнул он, выстрелил и, обнажив шпагу, покинул свое укрытие. — За мной, ребята! Атакуем!
Размахивая тесаками, корсары выскочили из-за камней, и на речном берегу зазвенели клинки.
Глава 16
ЛА-КАЛЬ
Пираты… вооружили пять галер и отправились грабить французские конторы в Ла-Кале. Эта экспедиция, совершенная с быстротой и смелостью, доставила им несметную добычу и более трехсот пленных, которые, по прибытии в Алжир, были брошены в темницы. Но в следующем году арабы, соседние с разоренным поселением и извлекавшие большие барыши из торговых сношений с французами, вдруг отказались платить туркам дань — под предлогом, что изгнание французов лишило их единственных источников к уплате. Корпус янычар, посланный против них, был изрублен, и вскоре это восстание сделалось до того страшным, что угрожало самому Алжиру, и последний мог заключить мир только тогда, когда согласился на все условия туземцев. Их освободили от взноса недоимочных налогов, и турки обязались возобновить за собственный счет заведения в Ла-Кале. Работы эти кончены в 1640 году, и марсельские торговцы, восстановленные в своих владениях, не были более тревожимы даже посреди почти беспрерывных войн, которые вел Людовик XV с мусульманскими пиратами. Выгоды арабов защищали купцов лучше, нежели ядра французских эскадр.