Его окружили, загалдели, несколько раз ударили — скорее всего и зарубили бы, да тут подоспел Брогтурук, уставился на хоббита. Деловито ощупал его мускулы, потом рявкнул:
— Вяжи его и в корзину Ничего, что худой — жила у него хорошая, крепкий; такой долго в рудниках выдержит!
— Съесть бы! — робко хрипнул кто-то.
— За работу! — рявкнул Брогтрук.
Он отвесил несколько затрещин, и побежал к корзинам.
Случилось так, что несколько вампиров перекрутились в цепях, и теперь, оглушительно взвизгивая, пытались вырваться. Цепи скрипели, из них вырывались искры; отлетел якорь — орки, навалившись на корзину, едва ее удерживали. Брогтрук бесновался; не разбирая, бил хлыстом, неустанно рычал:
— Хотите, чтобы вас разодрали эти мерзкие кусты — Енты?! Р-работать!
Наконец, вампиров удалось разъединить, но они не успокаивались: взвизгивали, били крыльями, пронзительно визжали, закрывали свои красные глаза от того хмурого солнечного света, который с трудом пробивался через дымовой покров.
— Как они нас понесут?! — орали некоторые. — В воду попадаем!..
— А что, лучше Ентов ждать?! — надрывались другие.
— А почему бы Ему, не развесить темени, чтобы мыши могли нас спокойно перенести?!
Тут взвизгнул Брогтрук:
— А потому, болваны, что у него есть заботы поважнее, чем ради вас тучи нагонять! Прислали вам весть — и за то благодарны будьте!
— Мы ему, конечно, благодарны! — спешили заверить орки.
И вот корзины были приготовлены. Брогтрук забрался в первым — колыбель он не выпускал из рук, там уселся на единственном сиденье, связанную, а старушку, приказал положить рядом.
С Фалк не церемонились: его, связанного по рукам и ногам, бросили на днище другой корзины; и затоптали бы, если б он не успел откатится в дальний угол, и протиснуться под наваленные там мешки. Ноги его, правда, под этими мешками не уместились — и их изрядно в последующие минуты подавили (чего, впрочем, Фалко и не заметил, так как был поглощен совсем иными переживаниями)…
Знал бы Фалко, что Хэм в это самое время, находился недалече, чем в двадцати шагах от него. В отчаянье он шептал, и плакал, а иногда чуть не выкрикивал:
— Да что же это?!.. Что же он…
Когда он начинал выкрикивать это слишком громко, Эллиор, который лежал рядом, шептал ему на ухо:
— Тише — нас услышать могут.
— Ну, и пусть слышат!.. Пусть, пусть — пусть бегут! Мы им зададим!
Тут несколько орков замерло, взглянули туда, где они залегли.
Ладонь Эллиора зажала рот Хэма покрепче всякого кляпа. Тогда пылкий хоббит задергался, загудел носом — в отчаянии даже попытался укусить эльфа, что ему, впрочем, не удалось.
Эллиор все шептал:
— Тише… Неужели не понимаешь: нас двое — их не менее двух сотен, да еще вампиры. Другу своему ты сейчас не поможешь — погибнешь ни за что.
В это время, началась толкотня у корзин: все старались скорее туда втиснуться.
— Ну, будешь еще кричать? — спокойно спрашивал Эллиор.
Хэм отрицательно покачал головой и был освобожден — тут же зашептал страстно, с дрожью в голосе:
— Но почему? Вы, такой разумный — вы объясните, почему он пошел к оркам?!.. Да, что же мы лежим — ведь, его сейчас унесут — надо придумать что-нибудь!..
Тут, надо сказать, что Хэм, Эллиор и Мьер оставались с выжившими хоббитами в Ясном бору, до самого рассвета. Все это время жгли костры — один раз пауки рванулись в атаку, но были отбиты… После этой атаки, они еще недолго покружили, а потом — умчались на север. Тогда Эллиор припал к земле, и сказал, что пауки теперь далеко, а вот энты — все ближе и ближе.
Выжившие хоббиты, при этом известии, как подкошенные падали на землю: для них прошедшая ночь была, как кошмарный сон; и теперь вот истомились они, и решили выспаться по-настоящему, чтобы проснуться уже в своих норках, да в хорошем настроении…
Из всех хоббитов только Хэм не заснул; он говорил:
— Мы должны найти Фалко: я чувствую, что он где-то у моста остался…
Мьер остался приглядывать за хоббитами, а Хэм с Эллиором отправились к пепелищам. Менее чем через полчаса, Эллиор разглядел среди пепла след Фалко и указал, куда надо поворачивать.
Тогда Хэм вскрикнул: «Да, да — я чувствую — он здесь!» — бросился было бежать, но его вовремя успел перехватить Эллиор; он молвил:
— Здесь не только твой друг, но и орки.
Но даже эльф был изумлен, когда они, пригнувшись, взошли на вершину холма; и улегшись там, за сломанным деревом, застали как раз то мгновенье, когда орки схватили Фалко, спрашивали, кто он, а он называл свое имя, и добавлял, что сдается в плен.