Ещё несколько долгих минут они молчали. Глядели друг на друга.
Наконец, Итамар снова заговорил:
— Это была не самая плохая новость, Ранульф. Плохая – заключается в том, что тебе нельзя вступать в эту битву.
— Почему?
— Потому что биться тебе предстоит с князем Армелем.
Ранульф рассмеялся:
— Ты ошибся, старик! Армель мёртв.
— Он придёт сегодня.
Ранульф опёрся руками о край стола, приподнялся. Наклонился, навис над расставленными по столу блюдами.
— Я говорю тебе, что Армель мёртв! Я сам убил его!
Итамар не шевельнул ни единым мускулом. Он подозревал, что убийство князя – дело рук кого-то из своих. Теперь он знал это точно.
Произнёс медленно, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Ты убил князя-человека. Но ты не уничтожил его силу. Он придёт к тебе бурей или огнём, он явится к тебе во сне или наяву. Он обернётся змеёй или птицей. Ты не сможешь подготовиться. И не сумеешь его победить. Ты подставил себя и свой род под удар. Во имя чего?
— Требование Государя, – высокомерно ответил Ранульф. – Верные слуги не выбирают свою судьбу. Они подчиняются.
Итамар дослушал. Усмехнулся:
— Ладно. Оставим кесарево – кесарю. Вернёмся к тебе. Ты нашёл уязвимое место князя. Воспользовался знанием, полученным от самого Армеля. Дожевал лакомство, которым он тебя угощал. И ударил в спину. Прекрасно! Но ты не сумел довести дело до конца. Армель явится сегодня и убьёт тебя. И станет сильнее. Ещё сильнее, Ранульф! Он заберёт силу твоего рода. И твой сын станет никем. Мне жаль.
Они сидели. И Ранульф больше не ухмылялся. Не пытался шутить. Он думал.
Спустя время, допив бокал вина и снова протянув руку за кувшином, Итамар сказал:
— Ты ведь знал, что Армель отбирает магическую силу своих врагов! Как мог ты позволить втянуть себя в это?
— Так пал жребий! – хмуро ответил Ранульф. – У меня не было выбора.
— Ну так он есть у тебя сегодня, – скривил губы Итамар. – Или ты отказываешься от битвы и… от жизни. Передаёшь свою силу сыну и уходишь. Сам. И тогда род твой продолжится. Или…
Он намеренно длил паузу. Откинулся на спинку стула. Прижал ладони к столешнице. Какое-то время смотрел в одну точку.
Потом снова заговорил:
— Или вступаешь в бой. Проигрываешь его с честью. И теряешь всё. Собственноручно делаешь своего сына «обделённым». Выбирать тебе.
И вновь над столом повисло тяжёлое молчание.
На самом деле Итамару не нужен был ответ. Он не сомневался в выборе Ранульфа. Они все – те, кто сидел в эти дни за длинным столом, изображая справедливый и неподкупный суд, – выбрали бы то же.
Так что, когда в зале суда появился гонец, Итамар уже знал, что тот сообщит.
Ничего из этого старик княгине не рассказал.
Он нарисовал ей совсем другую картину – настолько же волшебную, насколько ложную. Дал ей надежду, наполнил уверенностью. Сказал:
— Вы в безопасности, Светлейшая. Делайте, что я скажу. И ничего не бойтесь.
*
Итамар встретился с Первейшим за час до очередного заседания суда.
Первейший выглядел утомлённым. Пригласил прорицателя присесть. Сам опустился в кресло напротив. Свесил с подлокотников худые, испещрённые синими венами руки.
— Ты виделся с… этой женщиной?
— Как вы приказали, Первейший! – кротко ответил Итамар.
— И… что ты можешь рассказать?
— Не больше того, что говорил прежде. Но и не меньше. Она защищена сильнейшей магией. И нет способа обойти эту защиту.
— Такого не может быть! – взвился Первейший. – В нашем распоряжении десятки волшебников. Неужели они не смогут найти способ?
Итамар улыбнулся едва заметно.
— Хорошо! Я скажу по-другому. Нет никакой необходимости пытаться уничтожить эту защиту. Усилия, которые придётся для этого приложить, не стоят результата. Пока мы будем искать пути, мы потеряем не одного сильнейшего. Ради чего? Ради удовольствия отправить на костёр одну из тысяч «обделённых»?