– Я не могу нарушить слово... я хочу, но кем я стану?
– Мужем, способным защитить родных.
– И как нам справиться с его колдовством? Он здесь силён...
– А мы сбежим туда, где он не властен.
– Он держит мою душу...
– Ты сам её хранишь в его руках.
Ворон задумался.
– Он столько раз меня поднимал из мёртвых... он может и вернуть меня во тьму.
– Позволь помочь тебе, – улыбаясь, прошептала милому Дарёна. Её рука коснулась его лба.
Тьма окутала Ворона.
Если бы он давным-давно не разучился бояться, то страх заполнил бы его сердце до отказа. Сейчас же в нём возникли лишь крохи беспокойства. С каждым его ударом те взмывали в вверх, бились о стенки и отскакивали обратно на дно. Это доставляло неудобство, но даже тьма вокруг была не в силах достичь чего-нибудь ещё.
Меча не было. Света тоже. Всё, что мог воспринимать здесь воин, это шёпот где-то вдалеке. Ворон побрёл сквозь плотный дым, где каждый шаг был словно подвиг. И это принесло свои плоды.
Он видел свет, который исходил из чаши на столе. Вода в сосуде будто бы пылала. И правда, стоило приблизиться к огню, как ощутился жар – нечто слабее эту тьму разогнать было не в силах.
И голос. Женский голос, слышимый словно в бреду... он говорил, кажется, вернуть себе огонь. Но тот горел так сильно! Теперь шаги давались не с трудом, а с болью. Кожа будто начала гореть. И точно, это не тьма была вокруг, а дым от пылающего тела!
Теперь Ворон заметил, что всё это время он кричал. Но боль звенела громче звуков. Из последних сил он схватил чашу, осушил её до дна... и сердце вновь заполнилось, – привычной пустоты не оставалось.
Лишь руки, чёрные костлявые и длинные как ветви потянулись откуда-то из темноты. Но пламя обожгло их, и они вернулись загнанные в бездну. Оттуда вырвался лишь крик.
Они мчались куда глаза глядят, – подальше от проклятого леса. Вернее, так казалось воину, – девица знала... или чувствовала куда бежать. Туда, где её силы будут велики и дух нечистый не сможет с ней тягаться. Несмотря на его знания и опыт, он был по-своему слаб, источник силы делал его и уязвимым.
Она стремилась в стольный град. Там витал тот дух, что мог бы их укрыть от колдовской злобы. Нечистый не смог бы туда пробраться, вернее пройти могло лишь тело. Дарёна чувствовала себя сильнее с каждым шагом лошадей, но её отец успел заметить пропажу раньше. Теперь он стоял на их пути и избежать сражения возможности не оставалось.
– Предатель!
Громкий голос прокатился по округе, а за ним шла тьма, скрывающая солнце. Волна окутала небо над головой, и всё исчезло, оставив Ворона искать выход в одиночку. Не было подсказок, ни огня, ни зова. Только тишина и тьма, осточертевшая, сбивающая с толку.
Ворону казалось, что он будто утонул. Эта неизвестность и пугала и вызывала ярость. Хотелось прятаться, да негде, хотелось драться, но противник всё ещё чего-то ждёт.
В пучине этих сомнений, злобы и тревоги, накрытый тьмою с головой он сопротивлялся сбивающим потокам чёрных чувств, пытающихся вывести его из строя. Волна за волной, они проверяли его дух на прочность, а он с трудом, но держался на ногах.
Тогда тьма расступилась и сквозь неё пробился... нет, не свет. Нечто иное, что выделялось из неё, но было частью мрака. Это были другие волны. Волны чувств и шума, призванные погасить огонь внутри.
"Бесчестный зверь...", – шептал морозный ветер чувства вины. И тело застыло, покрывшись инеем, плотным как лёд.
"Предатель и убийца!", – взревел огонь и слова смешались с криком боли обожжённого воителя.
"Слабак и трус!", – звенел молот, рухнувший на Ворона, втоптав его в землю, смешав с грязью.
Воин не мог подняться, как бы не старался, он был на коленях перед колдуном. Тот, ухмыляясь глядел на растрескавшуюся словно старый камень кожу. Трещина в груди открывала сердце.
Костлявая рука его схватила, колдун напрягся, растягивая жилы, пытавшиеся это сердце удержать. Одна за другой те рвались, а нечистый всё шептал "Моё!". Он повторял до тех пор, пока его слова не прервал звон клинка, вырвавшегося из ножен. Ворон был не намерен сдаваться, он был готов, забрать врага с собой и всадил меч в его тело.
Внезапно сердце засветилось. Почти измятое, оно стал возвращаться в грудь. И с каждым мигом сияние всё разгоралось, несмотря на тьму, сгущающуюся над ними. И пламя, что охватило сердце, переметнулось на руку духа, обжигая тело. Нечистый и Ворон закричали разом, их одинаково больно жгло.
Колдун, поняв ошибку, попытался сердце отпустить, но воин, собрав все силы, схватил чёрную руку, удерживая духа, продлевая мучения себе и ему. Нечистый заметался, но было поздно, он не мог сбежать, пойманный в ловушку.