Если бы Уилл был более уверен в себе, то он бы подумал, что это флирт.
— Ну не знаю, — пожал он плечами, нервничая от навязанной близости. — Мне всегда казалось, что только совсем ненормальный полезет в это добровольно.
— Не видел никого в отделе ФБР с рабским ошейником на горле.
— Это наша профессия.
— Это их профессия, — легко парировал Ганнибал, беря в руки бумаги и облокачиваясь бедром на собственное кресло, — но никак не твоя. Ты ведь преподаватель, Уилл. Разве нет?
— И ещё профайлер…
— А я бывший хирург и психиатр, консультирующий ФБР и выступающий в суде в качестве эксперта. Я что, выгляжу хрупким?
— Скорее, плохо понимающим, во что ввязываешься, — обречённо сказал Уилл, скашивая взгляд и смотря на узкие бёдра доктора Лектера, увлечённого чтением документов.
— Значит, по-твоему я не хрупкий, а глупый? — уже совсем весело спросил Ганнибал. — Эдакий наивный простачок, не понимающий, что такое психопат и серийный убийца. Я обескуражен. Не знал, что произвожу такое слабое впечатление.
— Мне кажется, или тебе весело? — нахмурился Уилл, резко отодвигая кресло, вскакивая на ноги и почти выбегая из-за стола. — Ганнибал, это не шутки.
— Я серьёзен как никогда.
— Мы ищем маньяка, который много лет терроризирует город, и на данный момент он не оставил ни одной зацепки. Он умён, безжалостен и последователен, а значит, эмоции и необдуманность ему не свойственны. Он прекрасно осознаёт, что делает, последствия своих преступлений, и знает, что будет с ним, если мы его поймаем. Ему нечего терять.
— Я всё это понимаю, — мягко сказал доктор Лектер, присаживаясь за стол и беря в руки ручку, — и я очень хочу помочь тебе разобраться с этим делом. Где я должен расписаться?
Уилл сделал несколько быстрых шагов вперёд и положил свою ладонь на документы, немного сминая бумагу, отчего доктор поморщился, но не сдвинулся с места.
— Это может быть очень опасно, — тихо сказал он, начиная немного злиться оттого, что Ганнибал отказывался это понимать. — Я согласился лишь потому, что страдают невинные люди, и если я могу спасти хоть одну жизнь, то всё не зря. Ты не обязан это делать из-за доброго отношения ко мне.
— А если я именно этого и хочу? — так же тихо спросил Ганнибал, откидываясь на спинку кресла и глядя Уиллу прямо в глаза. — Я тоже хочу помогать людям, или что-то во мне говорит тебе, что я равнодушен к этой общей беде? Если я не рыдаю, не рву волосы на голове и не бегаю, как ненормальный, по кабинету, это не значит, что мне всё равно.
— Да, ты прав, но…
— Уилл, прекрати, — спокойно сказал Ганнибал, убирая его руку и торопливо разглаживая помятые листы. — Я готов и прекрасно осознаю, что делаю. Мне становится не по себе, когда я думаю о том, что ты совсем один плаваешь в тёмных водах чужих порочных мыслей, и я бы хотел быть рядом в этот момент. Признаюсь, меня не так волнует судьба этих девушек, как то, что ты пропускаешь всё это через себя.
Уилл поражённо моргнул и сделал несколько шагов назад, не зная, как реагировать на такие слова. Доктор Лектер довольно кивнул, быстро подписал все бумаги, лежащие перед ним, и вызывающе посмотрел на растерянного профайлера.
— Почему? — прошептал Уилл, неосознанно отходя ещё дальше от стола. — Почему у тебя такой сильный интерес к этому делу? Неужели смерть мисс дю Морье так задевает тебя?
— Интерес? — приподнял бесцветные брови Ганнибал, с любопытством смотря на Уилла. — Ты снова его видишь во мне, но опять не тот, который тебе кажется. Он есть, но совсем не к этому делу.
Уилл глупо приоткрыл рот, когда до него начал доходить смысл сказанного, и он нервно дёрнулся, поспешно пряча руки в карманы брюк. Ганнибал плавно встал на ноги, одёргивая пиджак и поправляя манжеты на рукавах рубашки и, обойдя стол, он начал сосредоточенно раскладывать карандаши и блокноты, и так лежащие на нём в полном порядке.
— У тебя интерес ко мне? — заторможенно выдавил из себя Уилл, наблюдая за доктором, который старался положить карандаш ровно перпендикулярно краю стола. — Я тебе интересен?
— Да, а что в этом удивительного? — просто спросил Ганнибал, поворачиваясь к Уиллу и усаживаясь на край столешницы. — Ты привлекательный мужчина, далеко за тридцать и не женат, так же как и я, и мне пришли в голову именно эти мысли. Твои закрытость и осторожность помешали мне точно определить твою ориентацию, но если я ошибся, то сразу же прошу прощения. Это никак не повлияет на нашу работу и на то, что я только что подписал.
— Привлекательный? — хихикнул Уилл, опуская глаза, как будто впервые увидев свои грязные и обшарпанные ботинки. — Я и ты? Мы настолько разные, насколько это вообще возможно.
— А разве люди должны быть одинаковыми? Это залог успеха любовных отношений?
— Господи, Ганнибал, мне даже слышать это дико. Просто принц и нищий какой-то. Я тебе совсем не подхожу.
— Это уж мне решать, — нахмурился доктор Лектер, задумчиво почесав висок, — но, как я понял, ты против, и тогда мы…
— Нет, — быстро перебил его Уилл, сжимая руки в карманах в кулаки, придавая себе уверенности. — Нет, я совсем не против.
— Правда? — радостно улыбнулся Ганнибал, легко отрываясь от стола и тоже пряча руки в карманы. — Значит, попробуем?
— Давай попробуем, — кивнул Уилл, чувствуя, что начинает краснеть.
Пару минут они ещё постояли неподвижно, как совсем посторонние люди, и Ганнибал спокойно прошёл в дальний угол кабинета и грациозно опустился на изящный диванчик.
— Иди сюда, Уилл, — похлопал он рукой рядом с собой, — я покажу тебе свой тайный обряд.
— Тайный обряд? — усмехнулся Уилл, подходя и присаживаясь рядом. — Что это? Ваши психиатрические штучки?
— Я никогда не говорил с тобой, как со своим пациентом, — сказал Ганнибал, устраиваясь поудобнее и вытягивая ноги вперёд, — и тебе меня на этом не подловить. Нет, это лишь мой секрет. Садись так, как тебе будет комфортнее, полностью расслабься и закрой глаза.
— Хорошо. Что дальше?
— А дальше ничего, — тихо сказал доктор Лектер, тоже закрывая глаза. — Знаешь, кто-то считает нашу профессию бесполезной, кто-то ненужной, а кто-то бежит сюда лишь потому, что бежать больше некуда. Как в церковь на исповедь. Многие люди думают, что работа психиатра проста. Сиди себе и слушай то, что тебе говорят, но именно этим мы и отличаемся от священников. Они отпускают любые грехи, предложив помолиться, а мы должны оказать помощь. Для этого необходимо вникать в каждого пациента, и к концу дня, после того как уходит последний клиент, я должен избавиться от всего этого.
— Как ты это делаешь? — прошептал Уилл, чувствуя, как ему становится спокойнее.
— Я додумываю проблему до конца, быстро нахожу ей решение и отпускаю её от себя, — улыбнулся Ганнибал. — Знаешь, бывает такой феномен, когда в голове, например, крутится песня, и ты никак не можешь от неё избавиться?
— Конечно.
— Так вот, чтобы от неё отвязаться, надо лишь допеть её до конца, и она тебя отпустит. Так уж устроен наш мозг. Вот и я после пяти-шести пациентов чувствую себя так же. Как будто в голове крутятся несколько песен одновременно. Это как положить перед собой пять разных книг и прочитать подряд по несколько страниц из каждой. В голове разные неоконченные сюжеты и диалоги, и всё это настойчиво лезет тебе прямо в мозг. Я додумываю и отпускаю каждый из них. Что тебя сейчас беспокоит, Уилл?
— Много всего, — ответил профайлер, откидывая голову назад. — Успеть домой и покормить собак, чёртов Ворон и его последователь, то, что я подвожу Джека и топчусь на месте, и то, что сказал мне ты.
— Вот и отпусти это сейчас как можно быстрее, просто подобрав нужное для всего решение. Ты очень много волнуешься, Уилл. Собаки получат свой ужин вовремя, как и всегда, Ворон давно сидит в тюрьме, а поимка его подражателя лишь вопрос времени. Джек сам уже давно протоптал яму с него ростом, а мы с тобой никуда не спешим и не поедем сегодня в загс, так что у всего есть простое завершение. Придумай его, и тебе станет легче. Я хочу общаться с тобой, а не с кучей волнений и чужих видений.