По дороге к офису Лектера Грэм реально боролся с собой и со странными позывами развернуться и уехать домой, наплевав на Ворона и всех его жертв. Он сам не понимал откуда взялось это равнодушие, но потеря внезапной душевной близости с Ганнибалом, которая исчезнет, как только они сухо обсудят то, что став пациентом и врачом, они больше не могут встречаться, была для него важнее всего. Он думал о Вороне, о его подражателе, о чётком образе этого неподражаемого маньяка и неожиданно почувствовал себя пешкой в чьей-то игре. Уилл уже понял, чего хочет Ворон, он почти на сто процентов знал, зачем к нему пришла Луиза, и был уверен, что отвлекаться на всякую ерунду ему больше не позволят. Это казалась странным, что он так чётко видел и понимал этого убийцу, но тот слишком долго ждал такого, как Уилл, чтобы спокойно наблюдать, как профайлер играет в любовь и тупит на каждом углу.
Он был рад, что напали на него, а не на Ганнибала, иначе неизвестно, чем бы всё это закончилось.
В положенный срок доктор Лектер распахнул дверь в свой кабинет и, как всегда приветливо улыбнувшись, впустил его к себе. Уилл неуверенно потоптался на месте, наблюдая, как грациозно Ганнибал присаживается в кресло для общения с пациентами, и, впервые за время их общения, прошёл и сел напротив в точно такое же кресло.
Они больше не пара, а пациент и психиатр.
Уилл тряхнул головой, пытаясь отогнать болезненные мысли, и, посмотрев Ганнибалу в глаза, почувствовал пугающий холод. Тот выглядел абсолютно спокойным, уверенным и лишь немного смущённым, но всё это снова показалось Уиллу ненастоящим. Он вспомнил первое впечатление от доктора Лектера, почти забытое и погребённое под заботой и пониманием, и по-настоящему растерялся, не зная что думать.
— Здравствуй, Уилл, — по-доброму поздоровался Ганнибал, беря в руки чёрный блокнот и открывая его на первой странице. — Я думаю, прежде чем мы начнём профессиональное общение, нам нужно обсудить наше личное. Согласен?
— Давай обсудим, — злобно хмыкнул профайлер, внимательно рассматривая своего нового врача. — Я так понял, что если что-то личное и было, то нам следует об этом забыть.
— Не будь таким поспешным, — мягко сказал Лектер, вставая, протягивая ему лист бумаги и возвращаясь на своё место. — Ты постоянно ошибаешься насчёт меня. С одной стороны, это приятно, оставаться закрытым и загадочным для такого эмпата как ты, но всё-таки мне бы хотелось, чтобы ты больше доверял мне, чем смотрел с подозрением.
— Я ещё ничего не сказал, — стыдливо опустил глаза Уилл, упираясь взглядом в бумагу. — Что это? Фальшивый отчёт о том, что я здоров и пригоден к работе?
— Он не фальшивый, — улыбнулся Ганнибал, медленно забрасывая ногу на ногу и усаживаясь поудобнее. — Может он и основан на личных выводах, а не на наших долгих разговорах как врача и пациента, но я считаю, что ты можешь спокойно вернуться к Джеку и продолжить начатое.
Несколько секунд Уилл глупо вчитывался в текст, стараясь его понять, но потом быстро отбросил отчёт на столик и наклонился вперёд, упираясь локтями в колени. Они встретились глазами, и Грэм неосознанно потянулся к нему.
— И? Я ничего не понимаю. Это всё? Наша игра в доктора закончена? Тебя попросили провести разовое обследование или стать моим психиатром на постоянку?
Ганнибал медленно моргнул, оставаясь пустым и безэмоциональным, и, слабо улыбнувшись, опустил взгляд.
— Ты думаешь я этого хотел? — тихо спросил доктор Лектер, поджимая губы. — Я подписал бумагу о неразглашении, о согласии работать в команде Джека Кроуфорда, о своего рода подчинении его приказам, и после того, как ты отказался говорить с мисс Блум, я не мог отвертеться, не вызвав подозрения. Мне было велено провести обследование твоего психического состояния, вернуть тебя в команду и провести полный курс терапии, а это около трёх месяцев.
— Понятно, — нервно рассмеялся Уилл, откидываясь обратно на спинку кресла и вцепляясь пальцами в подлокотники. — Тогда давай приступим. Хочешь знать, что я испытывал, когда стрелял в Луизу? Особенно теперь, когда узнал, что она была накачена каким-то наркотиком, который сделал из неё послушную собачонку? Сменился ли мой гнев на страх, что я не оборонялся, а просто убил невинного человека? Тебе это интересно?
— Ты злишься, Уилл, — слегка улыбнулся Ганнибал, не сводя с него глаз, — но на что? На кого направлено твоё раздражение? На меня?
— Ты здесь ни при чём, — отмахнулся профайлер, вскакивая на ноги, но тут же садясь обратно. — На Ворона, но не на того, что благородно сидит сейчас в психушке, покаянно неся свой крест, а на настоящего Ворона, свободно разгуливающего на свободе и продолжающего убивать и пытать девушек.
— О чём ты говоришь? — по-настоящему удивился доктор Лектер, откладывая блокнот в сторону. — Ты считаешь, что мистер Браун взял чужую вину на себя?
— Ах да, ты же не в курсе, — хмыкнул Уилл, начиная откровенно скалиться. — Раньше мешало неразглашение, но всё равно это скоро станет всем известно. Да, после общения с Вороном я понял, что он не виноват, и хотя я поделился этим только с Джеком, его команда уже начала копать в том направлении. Поднимается документация, Беверли роет под прошлое Брауна, а то, что знают трое, знают все. Как только выяснится, что кроме слов и оклеветания самого себя у ФБР на Ворона ничего нет, поднимется настоящая буря, которая посносит головы всему руководству. Именно поэтому Джек такой нервный, как только всплывёт правда, или мы предоставим общественности настоящего маньяка, или нам всем конец. Я должен поймать настоящего Ворона, иначе просто нельзя.
— Ты меня сейчас немного шокировал, — потерянно пробормотал Ганнибал, вставая на ноги, подходя к столу и начиная поправлять на нём бумаги. — Я общался с мистером Брауном, Фредерик Чилтон организовывал нам сеанс, но я ничего такого не заметил. И кого же вы теперь ищите?
Уилл тоже вылез из дурацкого кресла, которое морально давило на его психику, подошёл к Лектеру и встал рядом с ним.
— Мы ищем того, кто уже двадцать пять лет неспешно играет с ФБР, выставляя их и всю их систему правосудия дураками.
— Дураками? Но зачем ему это? Что это за игра, если даже зрители не понимают, что с ними играют?
— А ему не нужны зрители, — рассмеялся Уилл, присаживаясь на стол и заглядывая Ганнибалу в глаза. — Он способен наслаждаться своей игрой и в одиночестве. У него и так полно дел, он очень разносторонний человек, человек мысли, как ты и Беделия дю Морье, и ему совсем не скучно. Сроки не имеют значения, люди тоже, какая-то его игра длится уже двадцать лет, а какая-то началась и закончилась, как например с Луизой Шеппард.
— Это звучит очень страшно, — усмехнулся доктор Лектер, не отрывая глаз от лица профайлера. — Ты так не считаешь?
— Для меня это звучит грустно.
— Ты так хорошо его видишь? — тихо спросил Ганнибал.
— Так же хорошо, как и тебя сейчас, — тихо ответил Уилл, не выдерживая и утыкаясь лбом ему в плечо. — У него нет лица, он наполнен фальшивыми эмоциями, он чужой среди своих и свой среди чужих, и так глубоко одинок, что не в состоянии этого понять. Можно подумать, что его недолюбили в детстве, с ним не доиграли, у него отняли что-то дорогое, но это не так. Он пустой, как барабан, как зеркало, он легко отражает, поглощает, передаёт любые выражения лиц и копирует эмоции, но сам он их не испытывает. Его может затронуть уважение к кому-то, он всё-таки не хотел, чтобы мисс дю Морье страдала, и дал ей обезболивающее, он может испытывать даже жалость, но она почти всегда логична, не исходит от сердца, а является плодом умозаключений, новых игр или возможной мести.
— Он похож на тебя, — прошептал Ганнибал, обнимая его за талию и аккуратно прижимая к себе. — Ты тоже отражаешь чужие эмоции, ведь только мой интерес к тебе вызвал ответную реакцию. Тебя тоже не особо занимают окружающие. Разве нет?
— Нет, — выдохнул Уилл, притискиваясь к нему сильнее. — Ты сразу заинтересовал меня, с нашей первой встречи…