— Что ты чувствуешь к нему? — спустя десять минут молчания, спросил Ганнибал. — Ты испытываешь к нему ненависть?
— Я испытываю к нему интерес, — ответил Уилл, выбираясь из объятий и собираясь встать на ноги. — Я бы сказал сочувствие, но оно его разозлит.
— Останься со мной, — улыбнулся Лектер, удерживая его около себя. — Уже очень поздно, и мне как-то тяжело сегодня отпустить тебя домой. Мы поужинаем, если хочешь, почитаем твои бумаги и переночуем в одной кровати. Не бойся, без секса и всяких намёков с моей стороны.
— Я даже не знаю, я никогда не спал с кем-то в одной постели, — смутился Уилл, нервно моргнув. — Вдруг я пинаюсь или храплю.
— Тогда я обниму тебя и успокою, — весело сказал Ганнибал, поднимаясь и таща его к выходу. — Пошли, ужин остыл, но я думаю, его можно спасти. Я припас отличное вино, хранил его пять лет до случая, и кажется, он настал.
— Ты страшный человек, — рассмеялся Уилл, позволяя вести себя на кухню. — Знаешь, чем привлечь одинокого мужчину.
— Я очень хитрый, — довольно кивнул Лектер, бросаясь к духовке и заглядывая внутрь. — И очень хочу сегодня послушать твой храп.
Через полчаса они сели ужинать, собрав с пола бумаги и отодвинув их в сторону. Уилл с удовольствием поглощал мясо, пил вино и любовался Ганнибалом, который смотрел на него с плохо скрываемым голодом. Это был не сексуально заинтересованный взгляд, а какой-то странный и непонятный, выжидающий и даже немного восхищённый.
— Забавно всё-таки получилось, — стыдливо сказал Уилл, против воли снова поднимая неприятную тему. — Мы пошли заниматься любовью, а вместо этого составили психологический портрет Ворона. Я не понимаю как, но ты всегда мне с этим помогаешь, как будто я начинаю думать лучше.
— Рад, что могу помочь, — добродушно ответил Ганнибал, начиная убирать посуду со стола. — Ты приблизился к нему хоть на шаг?
— У меня неясное волнение внутри, — пожал плечами Уилл, лениво разваливаясь на стуле. — Мне кажется, что я с ним знаком.
— В смысле?
— В том смысле, что я уже о ком-то думал то же самое, что и о нём. Мне сложно сейчас вытащить это из головы, но за последние месяцы я уже составлял похожий портрет, только не помню о ком.
Ганнибал быстро прибрался и присел перед ним на корточки, игриво заглядывая в глаза. Уилл едва мог шевелиться от усталости и вялости, не понимая, откуда она взялась, но всё-таки наклонился и поцеловал его в губы.
— Ты обязательно вспомнишь, любимый, — прошептал Лектер, удерживая его и целуя в ответ. — Твой мозг уникален, и для тебя нет ничего невозможного.
— Я люблю тебя, — просто ответил Уилл, отчаянно зевая. — Я так мало спал в последнее время, вечно уставший и замученный, но рядом с тобой я отдыхаю. Я говорю всё, что думаю, это уходит из меня, и я чувствую непривычную свободу и лёгкость. Ты ведь не оставишь меня?
— Я буду рядом с тобой до самого конца, — улыбнулся Ганнибал, вставая и утягивая его за собой. — Пошли спать.
Они добрались до спальни, где Лектер включил верхний свет, и Уилл смог рассмотреть его спальню получше. Ничего интимно особенного он не увидел, не считая зеркала над камином, которое висело под наклоном.
— Любишь любоваться собой во время секса? — усмехнулся Грэм, присаживаясь на кровать и начиная стягивать свитер. — А выглядишь очень скромным.
— Люблю смотреть на того, кого люблю, — ответил Ганнибал, открывая шкаф и начиная перебирать вещи. — В чём ты будешь спать? У меня есть разные пижамы, я могу поискать тебе самую маленькую.
— Если можно, то я лягу в трусах и майке, — отмахнулся Уилл, стягивая с себя джинсы. — А ты как спишь?
— Не люблю быть совсем голым, так что я лягу в пижаме. Забирайся под одеяло, я переоденусь в ванной и вернусь.
— Переоденься здесь. Ты что, стесняешься?
— Нет, просто считаю это лишним.
Ганнибал подхватил свои вещи, послал ему милую улыбку и ушёл в ванную комнату, расположенную прямо в его спальне. Оставшись в одиночестве, Уилл встал на ноги и ещё раз осмотрелся. Он услышал звук воды, видимо Ганнибал чистил зубы перед сном, и, подойдя к тумбочке, позаглядывал в ящики. Ничего особенного: очки, книги, блокнот, какие-то таблетки и зарядки — обычные вещи обычного человека. Уилл так хотел приблизиться к любимому, мечтал понимать его с полуслова, но даже Ворон был ему сейчас доступнее, чем собственный парень.
— Парень, — тихо хихикнул он, подходя и выключая верхний свет. — Ганнибал — мой парень и прячется от меня, как девственник. Что за глупость?
Ещё немного потоптавшись на месте, он мысленно махнул рукой и медленно подошёл к ванной комнате, чуть ли не прикладываясь ухом к двери. Вода больше не текла, и, отбросив стеснение, Уилл подбодрил себя, распахнул дверь и ворвался внутрь. Он увидел Ганнибала, стоящего к нему спиной и раздетого по пояс, и бросился к нему, обнимая и утыкаясь носом ему в лопатку.
— Поймал, — весело прошептал Уилл, прижимаясь к нему сильнее. — Поймал и так просто не отпущу.
Ганнибал ничего не ответил, продолжая неподвижно стоять на месте, и, осмелев, Уилл коснулся губами его кожи. Несколько секунд он покрывал поцелуями его спину, радуясь этой близости, но что-то всё-таки бросилось ему в глаза, и он отстранился.
Белые, почти невидимые полосы, разбросанные в хаотичном порядке, покрывали всю поверхность кожи Ганнибала от затылка до поясницы. Это были старые шрамы, очень давнишние, но некоторые из них, видимо, были когда-то такими глубокими, что их так и не смогло уничтожить время. Уилл насчитал их штук двадцать и, не отдавая отчёта в своих действиях, схватил Ганнибала за руку и резко повернул его к себе. Там было то же самое. Годы почти всё стёрли, будь здесь освещение потемнее, он бы вообще их не заметил, но они были, и он их увидел. Тонкие, почти бесцветные полоски покрывали всю грудь и живот его любимого. Не было впадин, не было шрамов, только нежная и бледная кожа, покрытая чуть видной паутиной чьей-то жестокости.
Медленно подняв глаза, Уилл встретился взглядом с Ганнибалом, который по-прежнему молча стоял перед ним с пижамной рубашкой в руках. Он боялся увидеть там страх, боль или злость, но ничего этого не было. Его лицо ничего не выражало, лишь слабые признаки недовольства, смешанного с любопытством.
— Откуда они, Ганнибал? — дрогнувшим голосом спросил Уилл, опуская взгляд и рассматривая его широкие плечи. — Их так много, но они совсем старые. Ты из-за них прячешься от меня?
— Что? — дрогнул губами Лектер, поворачиваясь и смотря на себя в зеркало над раковиной. — Нет, конечно, я не стесняюсь того, чего не могу изменить. Какой в этом смысл? Если бы не тяжёлый сегодняшний разговор, я бы не стал скрывать от тебя то, что ты всё равно рано или поздно увидишь. Просто я хотел, чтобы ты отдохнул, а не нагружался новыми волнениями.
— Это розги? — спросил Уилл, ведя пальцем по самому яркому шраму, убегающему куда-то под волосы на груди. — Кто это сделал? Твой отец?
Ганнибал повернулся к нему, отодвинул от себя его руку и начал неторопливо надевать пижамную рубашку.
— Да, это был он, — кивнул Лектер, застёгивая пуговицы. — Родителей не выбирают, но у нас есть возможность решить, что мы будем к ним испытывать, когда станем взрослыми. Это не причиняет мне боль, если тебе вдруг так показалось.
Они снова встретились взглядами, стараясь понять, что чувствует каждый из них, и, ловко обойдя застывшего профайлера, Ганнибал вышел из ванной. Уилл бросился за ним, борясь с желанием начать задавать вопросы или повиснуть у него на шее. Они одновременно сели на кровать, каждый со своей стороны, и молча забрались под одеяло. Свет от настольной лампы ещё горел, и Уилл лёг на бок и посмотрел на Ганнибала. Тот лежал на спине, сложив руки на груди, как покойник, и выглядел пустым и мёртвым. Как будто он выключил все эмоции, или они куда-то улетели, оставив это тело без души и мыслей.
— Он был ублюдком? — не выдержал Уилл, почему-то боясь пододвинуться к нему ближе.