— Да неужели? — истерично хихикнул Уилл, начиная улыбаться. — Вы сами передаёте мистера Брауна доктору Лектеру на сохранение? Под его защиту?
— Нет, конечно, — ответила мисс Вонг, смотря на него как на идиота. — Он ведь простой врач, а не телохранитель. Дом будет под круглосуточной охраной ФБР, доступ куда возможен только после личного звонка доктора Лектера, и он сможет помочь мистеру Брауну справиться со стрессом после всего произошедшего. Вы ведь хотели именно этого? Или снова начнёте спорить?
— Я уже понял, что спорить с вами бесполезно, — ответил Уилл, всё ещё глупо улыбаясь. — Я в восхищении, всё так просто, что у меня нет слов. Что будет, если я вам скажу, что Ганнибал Лектер и есть тот самый маньяк, который уже много лет убивает, расчленяет и ослепляет людей, а вы сами отдаёте ему в руки то, что ему так сильно нужно? Это такая грандиозная манипуляция, что вам уже не удастся спасти честь ФБР.
— Я отвечу, что вы сошли с ума, — отрезала прокурор, открывая дверь и делая приглашающий жест. — Проходите, мистер Грэм, нас уже, наверное потеряли.
Уилл зашёл внутрь, по инерции прошёл ещё несколько шагов, а уж потом удивлённо остановился. Большая комната, скорее всего предназначенная для семинаров и собраний, сейчас была переоборудована под конференцию с журналистами, которые сидели на всех свободных стульях. У стены, на небольшом возвышении, стоял стул, на котором покорно сидел Роберт Браун, а за его спиной, ободряюще положив ему руку на худое плечо, гордо возвышался Ганнибал с дежурной улыбкой на лице. Мистер Браун выглядел обречённым, смертельно уставшим и каким-то мёртвым, и лишь яркие и живые глаза на бледном лице смотрели вперёд, ничего не видя.
Уилл замешкался, не зная, что делать, но прокурор подтолкнула его в спину, снова взяла под руку и практически втащила на сцену, поставив рядом с Ганнибалом.
— Дамы и господа, — громко сказала мисс Вонг, мгновенно заглушая шум и тихий шёпот. — Сегодня очень важный день для нас всех и особенно для мистера Роберта Брауна, который из-за несовершенства нашей системы и подлых манипуляций провёл в неволе двадцать лет. Рядом с ним те, кто помог добиться справедливости, и…
Прокурор продолжила свою пламенную речь, доставая документы и начиная называть какие-то имена, но Уилл перестал её слушать и посмотрел на Ганнибала. Идеальный профиль, которым он всегда восхищался, сейчас выглядел отталкивающе опасно и неестественно. Зная о нём правду, Уиллу больше не составляло труда понять и определить эмоции на этом лице.
— Смотрю, ты очень горд собой, — шепнул ему Уилл. — Послушные овцы делают всё, что говорит им пастух, надо лишь время от времени запугивать их и напоминать о своей власти.
— Не могу сказать, что мне не нравится то, что сейчас происходит, — хитро улыбнулся Ганнибал, слегка к нему наклоняясь, — но они все великолепны.
— Передача Роберта в твои руки войдёт в первые строчки истории позора ФБР, — сказал Уилл, заглядывая ему в глаза. — Ты будешь доволен? Тебе этого хватит, чтобы уйти отсюда и начать новую жизнь?
— Ты знаешь, что нет, — прошептал Ганнибал, неожиданно становясь растерянным. — Я всё ещё хочу уйти с тобой.
— Если я соглашусь, то Роберт останется жив? — вздрогнул Уилл, опуская глаза и смотря на бывшего заключённого.
— Перестань со мной торговаться, дорогой, — ласково ответил Лектер, наклоняясь ещё ближе. — Мы можем общаться без «если»? Но раз тебе этого хочется, то давай так. Если ты приедешь ко мне сегодня к семи на ужин, если ты без спешки поговоришь со мной, и если мы проведём вечер как раньше, когда ты смотрел на меня с любовью и восхищением, то я поступлю так, как ты захочешь, и позволю тебе увидеть то, во что ты никак не можешь поверить.
— И что это? — тихо спросил Уилл, чувствуя, как у него начинают краснеть щёки.
— Ты увидишь настоящего меня.
Уилл испуганно отступил и снова посмотрел ему в глаза. Он тут же понял, что имел в виду Ганнибал, и быстро наклонился к застывшему на месте Роберту.
— Мистер Браун, — зашипел он ему в ухо, нервно дёргая за руку. — Вставайте, ничего не бойтесь, он не нападёт при всех, пойдёмте со мной, я смогу вас спрятать. Не сидите здесь, как приговорённый к смерти, кричите, боритесь за себя.
Роберт бросил на него пустой взгляд и грубо от себя оттолкнул.
— Со мной всё в порядке, мистер Грэм, — спокойно ответил Браун, вежливо улыбаясь. — Не тратьте время и силы, я устал и хочу, чтобы всё это поскорее закончилось. И спасибо за заботу и ваше участие в моём освобождении.
Уилл поражённо отпрыгнул назад, ничего не понимая. В зале повисла тишина, даже прокурор заткнулась и оторвалась от своих бумаг, и не придумав ничего лучше, он сбежал со сцены и бросился к выходу, вываливаясь в коридор и громко захлопывая за собой дверь. Там было тихо и пустынно, он быстро пошёл вперёд, лишь подсознательно понимая, куда его несёт. Через пятнадцать минут блужданий он нашёл нужное место и проскользнул в приоткрытую дверь.
Он всё ещё хотел понять и прочувствовать то, что никак не укладывалось у него в голове.
Бывшая камера Роберта Брауна была пустой, и Уилл быстро сообразил, как туда попасть. Он оказался там, где человек просидел десять лет за чужие преступления, и ему нужно было понять причины такого смирения. Уилл медленно передвигался по стерильной комнате, трогая вещи, книги и смятую постель. Он присел за стол, начиная перебирать рисунки и, повернувшись, увидел Роберта, сидящего на кровати. В его глазах были укор и немое осуждение.
— Почему? — тихо спросил Уилл. — Почему ты его не выдаёшь? Ведь он хочет убить тебя, а раз хочет, значит, сделает.
— А ты почему молчишь? — заинтересованно спросил Браун, подло улыбаясь. — Ты не кричишь об этом, не пытаешься его арестовать, а только ждёшь его по вечерам, наслаждаясь его вниманием и обществом.
— Я люблю его, — обречённо ответил Уилл, испуганно вжимаясь в стул. — Я не могу быть с ним, но не хочу сделать ему ещё больнее.
— Вот тебе и ответ, — ответил Роберт, укладываясь на кровать и отворачиваясь к стене. — Он мой сын, мой личный монстр, моё проклятие, но я тоже его люблю, даже таким, каким он является.
Уилл резко вскочил на ноги и осмотрелся по сторонам. Видение исчезло, но наконец-то всё встало на свои места. Он не выдаст Ганнибала, как не выдал его и Браун, потому что просто не сможет этого сделать. Он совсем не учитывал, что Роберт тоже любит сына и даже скрывал своё имя все эти годы лишь для того, чтобы его защитить. Пусть он уходит, сделает всё, что захочет, убьёт и отца, и самого Уилла, пусть где-то сидит, пьёт своё вино и делает красивые блюда, но только не тюрьма.
Когда он снова оказался на улице и увидел толпу тех журналистов, которых не пустили внутрь, то его разобрал истеричный смех. Очень скоро, под аплодисменты и вспышки фотокамер, несчастного заключённого освободят и выпустят на свободу. Его выведет из здания заботливый доктор Ганнибал Лектер, приветливо махая рукой и придерживая Роберта под локоть, и полицейские лично сопроводят их до машины.
Это даже не триумф Чесапикского потрошителя, у этого даже нет названия, как и у психического расстройства Ганнибала Лектера.
Какой-то садизм. Он запечатлял себя в жертвах, выжигая им глаза и становясь последним воспоминанием, и сколько людей потом будут тоже видеть только его лицо, когда будут пересматривать эти кадры? Сколько матерей потом будут видеть, как убийца их дочерей улыбается и уводит с собой свою последнюю жертву?
Уилл с трудом пробился к своей машине и когда открыл дверь, услышал знакомый голос и обернулся. Джек Кроуфорд, в тёмных очках и странной кепке, неуверенно улыбнулся и протянул ему руку.
— Джек? — чуть не закричал Уилл, бросаясь вперёд и хватая его за плечи. — Джек, ты почему не брал трубку? Я звонил, всё так внезапно случилось, но…
— Тихо, Уилл, — оглядываясь по сторонам, ответил Кроуфорд. — Не кричи, мне не нужно лишнее внимание. Я пришёл сказать, что не считаю тебя виноватым в произошедшем, я умею нести ответственность за свои поступки.