Сэм Уолтер торопливо поднялся из-за стола и сделал шаг назад, бессильно опуская руки.
— Извините, Уилл, — тихо сказал он, встречаясь взглядом со Смитом, застывшим на месте со стаканом воды. — Вы правы, я всё время забываю, что говорю скорее с выжившей жертвой, чем с коллегой. Ганнибал психопат, и просчитать его действия невозможно. Мы должны принимать эту версию, пока у нас не будет другой. Просто три последних убийства сильно отличаются от творений и Ворона, и Чесапикского потрошителя, и лишь безумец решит привлечь его внимание таким способом.
— Почему? — спросил Уилл, внутренне зажимаясь и складывая руки на груди.
— Вы сами мне только что объяснили почему, — усмехнулся мистер Уолтер, не сводя с него глаз. — Он не потерпит и не оценит эту жалкую попытку скопировать его работы. Тело Фредерика Чилтона кричало об отчаянии и несло любовное послание. Если оно адресовано вам, то это немного странно и нелогично, а если ему — то он наверняка убьёт человека, так опозорившего его имя.
Уилл отшатнулся назад, совсем перестав понимать, как себя вести, и, схватив куртку со спинки стула, начал торопливо одеваться.
— Берегите себя, — тихо сказал Чикагский профайлер. — Ганнибал Лектер любил вас, и раз вы пока живы и не с ним, значит, он ещё не решил, как всё это закончить.
— Любил? — жутко рассмеялся Уилл, беря в руки сумку и начиная пятиться к дверям. — Он не способен на это чувство.
— Способен, — улыбнулся Уолтер. — Просто он понимает его по-своему. Я уверен, Ганнибал не раз предполагал, что убить и съесть вас было бы приемлемым выходом из ситуации, но он этого так и не сделал. Подсылал к вам убийцу, манипулировал следствием и вами, но он не глуп. Как легко он констатировал признаки влюблённости у вас, так же просто он сделал это и у себя. Не сразу принял, даже сделал попытку разорвать эту связь и стать вашим психотерапевтом, но всё равно оставил всё, как есть.
— Любовь монстра? — покачал головой Уилл, замирая около дверей. — Это невозможно.
— Всё возможно. Он оставил вас умирать, но не позволил этому произойти. Я со стороны вижу его чувства, а вот вы влюблены и полны сомнений. Любовь изматывает его, как и вас, и даёт неуверенность. Думаю, в его бесконечных планированиях будущего, которые являются частью его сущности и делают неуловимым, ведь у него на шаг вперёд просчитаны любые варианты, есть те, где вы принимаете его таким, какой он есть.
— Он этого хотел, — потерянно прошептал Уилл, внезапно вспоминая их ужин на его веранде. — Ему не нужно было, чтобы я его понял, ничего нового я бы ему не открыл, Ганнибал хотел, чтобы я его принял. Хотел вернуть наши отношения, но я отказался. Я…
— Вы не ищете его, — неожиданно перебил его Сэм Уолтер, задумчиво поглаживая пальцем подбородок. — Почему?
— Его и так все ищут, — хмыкнул Уилл. — И что я могу? Я не знаю где.
— Ищут все, но не вы. Ганнибал двадцать пять лет был в центре внимания людей, на которых ему плевать, — постоянные новые жертвы Ворона и ажиотаж вокруг его дел, — но представьте, как ему хочется быть интересным тому, кто ему действительно дорог. Услышав, что Потрошитель оставил новый труп, я первым делом подумал, что его удивительным образом поймают около него.
— Поймают? — испуганно вздрогнул Уилл, с трудом дыша и тщательно стараясь это скрыть. — Хотите сказать, что он готов сдаться добровольно?
— Я это предполагаю, такова моя работа, — медленно кивнул Уолтер, сосредоточенно хмуря брови. — Раз вы отказались за ним бежать и перестали интересоваться его судьбой, он может вернуться, чтобы вы всегда знали, где его найти. Это не будет жертвой, внезапным раскаянием или извинением, это может быть единственным способом заставить вас думать о нём.
— Он этого не сделает. Никогда. Иначе зачем он вообще сбежал?
— Ценность новой жизни могла потерять свою прелесть, если в ней нет того, кого он хочет видеть. Он скучает по вам, и как влюблённый человек находится всё в тех же сомнениях. А вдруг вас нет рядом, потому что вы не знаете, где он? Да, я считаю, он способен сдаться, чтобы избавиться хотя бы от этих мыслей.
Уилл отшатнулся, толком не понимая, как они перешли к такой личной беседе, и резко развернувшись, вылетел в коридор, громко захлопнув за собой дверь.
Пока он чуть ли не бегом спускался по лестнице, в его голове мелькали суждения, высказанные Сэмом Уолтером.
Ганнибал любит его.
Это видно всем окружающим, кроме самого Уилла.
Почему садистское желание оставить его в одиночестве все воспринимают как любовь и обожание? Он не хотел жить, умолял Ганнибала покончить с этим, но тот решил, что это будет слишком просто.
Всегда и везде Ганнибал сам решает, что будет дальше. Он мог не убивать Джека, у того не было никаких доказательств, кроме слов Уилла, и отпустить отца, не провоцируя новое кровопролитие. Он просто мог остановиться и остаться самим собой. Не пускать Джека, отправить отца спать и снова быть блестящим доктором Лектером с безупречной репутацией, с улыбкой наблюдая, как Фредерик Чилтон дымится на электрическом стуле за его же преступления.
Остаться самим собой.
Но Ганнибал Лектер никогда не был самим собой. Он чудовище, одетое в красивый костюм и обутое в дорогие туфли. Психопат, живущий по своим убеждениям, брезгливо наблюдающий, как глупые свиньи толпой идут в открытую им дверь. Монстр, лениво играющий в свои кровавые игры.
Но это был его монстр.
Садясь в свою машину и запуская двигатель, он позволил выводам Уолтера заполнить его мозг. В какое же отчаяние впал Уилл, когда понял, как много он потерял. Ему оставили жизнь, но она перестала быть ему нужна. Он снова хотел увидеть Ганнибала, согреться в тепле его взгляда и объятиях, и это привело его к тому, что он натворил. Он превратился в убийцу и Потрошителя, притягивая его обратно, даже не понимая толком, для чего. А если Ганнибал хоть немного, но чувствует то же самое? Он ещё безумнее Уилла, который гордо пришёл умереть в его руках и действительно способен на любые поступки.
Уилл гнал в сторону дома как сумасшедший, стараясь придумать, что теперь делать. Полтора года назад он осознал, что не сможет жить с мыслью, что Ганнибал заперт в клетке. Рано или поздно это приведёт к тому, что Уилл к нему придёт, и всё начнётся сначала. Попытка отпустить Ганнибала и жить дальше провалилась и сделала из него почти маньяка. Он убил троих, не считая Роберта Брауна, и абсолютно не чувствует из-за этого раскаяния и вины. Что будет, когда он снова подпадёт под влечение к нему? Организует его побег? Ценой жизней тех, кто его охраняет?
Нет, Уилл не способен взять на себя такую ответственность. Одно дело — прикончить наркоманку, убившую своё дитя, а второе — полицейских и врачей, исполняющих свой профессиональный долг. Он должен всё исправить. Как-то дать знать Ганнибалу, чтобы тот не возвращался, то есть фактически сделал обратное тому, что он послал ему через труп Чилтона.
Уилл подъехал к дому и, увидев открытую входную дверь, резко дал по тормозам. Собаки бегали где хотели, и несколько из них бросились к его машине, довольно лая и истерично размахивая хвостами. На кухне горел свет, напоминая одинокий маяк в море, а из трубы валил серый дым, обрывками улетая в небо.
— Что за чертовщина, — пробормотал Уилл, доставая из бардачка пистолет и крепко сжимая его в руке. — ФБР устало следить за моим домом издалека и решило расположиться внутри?
Он вышел из машины и торопливо двинулся в сторону распахнутой двери. Пистолет внезапно показался лишним, вряд ли кто-то имел злые умыслы, так открыто обозначая своё присутствие, но всё равно передёрнул затвор и убедился, что оружие заряжено. Уилл зашёл в дом, удивлённо принюхиваясь к запаху жареного мяса, и застыл у входа в кухню.
Ганнибал Лектер в повязанном на бёдрах полотенце стоял около стола, методично оттирая тряпкой какое-то пятно.
Он был всё таким же и совсем другим. Отросшие седые волосы были убраны в крохотный хвостик, делая его лицо более худым и осунувшимся. Тонкий зелёный свитер с задранными до локтей рукавами, обычные чёрные брюки и спортивная обувь сделали его похожим на уставшего семьянина, который когда-то любил рок и тяжёлую музыку.