— Внизу устойчивый фундамент, — продолжила мама. — Очень ровный, надежный. А вот стены с акцентированным смещением — все до единой.
— Стремление сохранить контроль? — оттенок тревоги в голосе новоявленного родственника.
— Очень возможно, — вздохнула мать. — Или слабое восприятие времени: прошлого или будущего.
— Или же она еще не совладала с ровными линиями? — вроде как попытался успокоить сестру Цзинь. — Ты сказала, ей тогда было чуть больше года?
— Год и пять месяцев, — внесла коррективы Мэйхуа. — Это и правда совсем рано. Однако же ровный фундамент и ровненькие окна с дверью у доченьки удались.
— А крыша? — заинтересованно спросил Шэнли. — Область фантазии?
— Крышу с трубой приподняло ветром, — новый вздох. — Независимо от ее собственной воли, какая-то сила ей будто бы повелевает… Не думаю, что дело в нас с Танзином. Мы стараемся ни в чем на нее не давить. А-Ли разумный ребенок, мы показываем ей свое полное, всеобъемлющее доверие. Оно — искреннее, Цзинь.
— Верю. Теперь я понимаю, почему тебя обеспокоил нож в руке на втором рисунке.
— Нет, нет. Перед этим доченька веселилась, когда я разделывала курочку. Смеялась — она чудесная и открытая, ты сам мог бы понять, если бы взглянул на распахнутую дверь и приоткрытые окна дома А-Ли. Что меня поразило, так это то, что она спрятала этот рисунок. Мэйли защищала меня. От того, что ее изображение могут неправильно понять.
— О? — удивился дядя. — Это она тебе сама сказала?
— Нет, Шэнли, — возразила Мэйхуа. — Твоя сестра не совсем глупа. Никаких других причин, чтобы спрятать его, быстренько нарисовав другой, у моей драгоценности не было. И, обрати внимание, какие здесь теплые цвета.
— Как тогда второй рисунок попал к тебе? — задался здравым вопросом родственник.
— Случайно, — отозвалась мама. — Я помогала застегнуть рюкзачок, и он оказался там, внутри.
— Доверие, говоришь? — фыркнул Цзинь. — То, что ты его забрала и хранишь, больше похоже на поведение дяди…
— Ты!
— Молчу.
— Это правильно. Шэнли… До года моя девочка была другой. В год мы с Танзином провели жуажо.
На этих словах эта ворона, кажется, перестала дышать. Тот разговор на мой второй день рождения, про традиционный обряд жуажо, я помню преотлично. Часы — как символ скоротечности бытия. Их не должно было оказаться в наборе вещиц на выбор «будущего».
— И что за предмет схватила моя племянница?
— Песочные часы.
— Никто не кладет перед ребенком часы. Сестра, вы с мужем перегрелись?
— Я не знаю, как это случилось, Цзинь! Мы несколько раз вспоминали и обсуждали тот день с Танзином. Он тоже не помнит, как и почему среди предметов на выбор оказались они.
— Так. Дальше?
— А-Ли схватила эти часы… А потом упала и ударилась головой.
— Что⁈
— Тише, с ума сошел так орать?
— Прости. Малышка сильно ушиблась?
— Думаю, да, — долгая тяжелая пауза. — В тот день А-Ли изменилась. Ты мужчина, и не поймешь. Но мать носит в себе дитя долгих девять месяцев. Мы знаем, чувствуем, когда что-то с нашим ребенком не так.
— Танзин знает?
— Да.
— И что вы думаете об этом?
— Мы не знаем. Допускаем, что наше сокровище от удара вспомнила другую свою жизнь. Прошлую или будущую.
— Ты не особо верила в Колесо Сансары, как я помню. Наша бабушка верила в Будду, это да…
— Череда реинкарнаций, говорила бабушка Синхуа, это часть бытия. Пока человек не прервет ее и не прорвется в Нирвану. Я считала это устаревшими представлениями. Неуместными в наши дни. Теперь… не уверена. Но других здравых объяснений у меня нет.
Я просто села там, где стояла. Эта женщина знает, что я — не её дочь. Или не вполне её дочь, что приблизительно одно и то же. И батя тоже осознает перемены в их крохе.
Они продолжают защищать меня, заботиться и… Любить? Чем еще можно назвать ту немыслимую теплоту, которой они меня окружают?
Черт с ним, с анализом рисунков. Он, конечно, шокирует, особенно то, как точно и детально запомнила мои каракули Мэйхуа. О выводах тоже можно поразмыслить позднее. Хотя они даже на первый взгляд довольно впечатляющие. И тот мой косяк с тесаком…
Меня куда больше шокирует, что они осознают изменения в личности их дочери. И ни словом, ни жестом не показывают, что что-то не так… Это просто не укладывается в голове.
— Да, Лин-Лин… Это более, чем необычно.
— Она удивительная, Цзинь. Когда ты узнаешь ее получше, тоже поймешь это.
— Не ты ли гнала меня прочь? Сестра, ты сама себе противоречишь.