Не то чтобы я поверил в бредни деревенских ребят, но забыть о поездке – попытке покинуть Гнездо никак не удавалось. Мне хотелось услышать все аргументы Кости, чтобы убедиться в том, что я свободен.
– Тучи прошли стороной, эка невидаль.
– Но Глеб взял машину у отца без спросу. Разве ради шуток идут на подобное?
– А разве нет?
Костя поморщился, будто проглотил лимон, и неприятно усмехнулся. Этого типа сложно было «прочитать», но мне показалось, что в данный момент я его раздражаю.
– Значит, – не обращая внимания на изменившееся поведение собеседника, продолжил я, – ты или я в любое время можем уехать отсюда?
– Естественно. Слушай, я только решил, что ты нормальный парень, и на́ тебе – поверил детским байкам! Займись чем-нибудь полезным лучше. Бабушке вон помоги, а то весь фундамент трещинами пошел.
– Да я бы с радостью, – краснея, ответил я, – только не умею…
– Не страшно. Завтра приду помогу. И тебя научу.
Костя достал из кармана пачку сигарет и закурил, чиркнув спичкой. Давно не встречал это незатейливое приспособление в обиходе. Приятный запах подпаленного дерева сменился едким дымом сигареты. Я поморщился и даже на шаг отступил, не скрывая недовольства, что приходится нюхать эту дрянь.
– Самое страшное в нашей деревне, – заговорил Костя, – это быть недостаточно самостоятельным и не знать обыденных вещей, нужных для жизни. – Он сделал очередную затяжку яда и продолжил: – Впрочем, так во всех деревнях. До завтра, Слав.
Внук Тимофеевны оставил меня в смятении, наедине с мыслями и ощущениями, в которых я пока не мог разобраться. Я видел поведение деревенских, чувствовал их страх и негодование. Не могут люди так играть ради обычной забавы… Или могут?
Я не собирался покидать деревню в ближайшие три месяца, ссылка предстояла долгая. Да и от теплоты бабушкиного дома, ее заботы, а также выпечки тоже не хотелось отказываться, но мысли о сегодняшнем происшествии не давали покоя. Я не мог просто сидеть и ждать. Мне было необходимо разобраться с проклятием Вороньего Гнезда, если оно вообще существовало.
Где находится выезд из деревни, я запомнил хорошо, поэтому после разговора с Костей мне не составило труда добраться до остановки с кривой и ржавой табличкой: «Воронье Гнездо». Я немного постоял напротив ветхого строения – оказывается, даже кирпич может быть ветхим, – а потом быстрым шагом стал отдаляться от него.
Я не чувствовал аромата свежести, как обычно бывает после дождя, даже пыль на насыпной дороге не прибило недавно прошедшим ливнем. Меня не покидало волнение, но я решительно пошел вперед.
Примерно после получасовой прогулки я почувствовал первые капли вновь начинающегося дождя. Волосы на руках и затылке неприятно вздыбились то ли от холода, то ли от предчувствия надвигающейся угрозы. Где-то внутри я ощутил колющий страх, но все равно упрямо продолжил путь.
«Это всего лишь байки, – твердил я себе. – Костя сказал, что в любое время можно покинуть деревню, значит, так и есть. Он серьезный парень, ему верить можно!»
В какой-то момент солнечный день превратился в угрюмые сумерки, я будто оказался в параллельной вселенной, где никто не знает, что такое свет. Тучи сгущались, дождь не собирался сбавлять пыл, наоборот, с каждой секундой усиливался. И вот уже потоки ливня с неистовой яростью хлестали по лицу, ветер рвал с меня футболку, а разветвленные молнии, похожие на мертвые сучья, рассекали небо прямо над головой. Раскаты грома каждую минуту сопровождались ослепительной вспышкой.
– Что за бред?! – выкрикнул я в небо. – Какое, к черту, проклятие? Не верю!
Конечности давно заледенели, изо рта валил пар, я продрог как собака, но не отступался от цели! Я не вынесу жизни в клетке! Со мной никакое проклятие не совладает!
Ливень с каждой минутой все больше и больше прибивал меня к земле, будто желая замуровать мое тело в оковах щебенки. Вода была повсюду, она заливалась в рот и уши, не давала открыть глаза. Было трудно что-то увидеть и разобрать, но я ясно помню, как куст ивняка рядом со мной словно взорвался от разряда молнии. Я упал на колени, загребая мокрую почву руками. Это было не просто совпадение. Предупреждение.
– Да понял я! – задыхаясь от гнева, прокричал я. – Все, хватит!
Так же на четвереньках я развернулся на сто восемьдесят градусов и пополз обратно в деревню. Футболка и шорты неприятно липли к телу, в кедах хлюпало, а стекающая с челки вода приводила в бешенство. Сил идти не было, их почти не осталось даже на то, чтобы передвигаться ползком, но выбора мне никто не предоставил.