– Эй, хлопчик! – крикнул мне какой-то парнишка, восседавший на расшатанной телеге, запряженной лошадью. – Куда путь держишь?
«Хлопчик… – про себя усмехнулся я. – Куда путь держишь? Сейчас еще так говорят?»
На нем была обычная рубашка и штаны, только все грязное и в нескольких местах порванное. Кепка-восьмиклинка, надетая козырьком назад, не скрывала торчащие, как у свиньи, уши.
– В Воронье Гнездо, – устало буркнул я.
– Тебе повезло, – улыбнулся парень, – я как раз туда направляюсь. Садись, подвезу.
Пару часов назад такое предложение показалось бы мне верхом невежества. В чистой и новой одежде залезть в сено и перепачкаться? Но сейчас этот парень меня попросту спас. Проторчав на обочине так долго, я здорово проголодался. К тому же бабушка меня наверняка заждалась.
Я закинул чемодан на подстилку из сена и уселся рядом с парнем на доску, служившую сиденьем. Все в этой ситуации меня раздражало и выводило из себя.
– Меня Федькой звать, – недолго помолчав, сообщил новый знакомый. – А тебя как кличут?
«Ну и говорок у этого паренька», – мысленно скривился я.
Заводить друзей в ссылке я не собирался, но одна тема, пожалуй, меня все-таки интересовала.
– И-и, – протянул я, не ответив на вопрос, – как у вас с девчонками? Воронье Гнездо – та еще дыра, насколько я знаю.
– Девоньки у нас прекрасные, – ответил Федька, – одна краше другой. Неужто за невестой приехал?
– Еще чего! – Я не смог сдержать ухмылки. – Не хватало мне еще деревенской… хм… девоньки.
– Ох, я бы не зарекался, – улыбнулся парень.
Ехать оказалось на удивление интересно. Что-что, а места здесь были живописные. Из рассказа Федьки я узнал, что деревню окружают три реки, по берегам которых густой полосой растет ивняк, но кое-где все-таки можно подступиться к воде. Деревенские каждое лето там купаются, но я, скорее всего, заблужусь в этих дебрях.
Всего в нескольких километрах от кукурузных и подсолнечных полей высились холмы, а их окружал прекрасный хвойный лес. Я мог бы наслаждаться воздухом, который во сто крат чище городского, если бы не вездесущие коровьи мины. Дурно пахнущих лепех в этих местах, вероятно, было больше, чем людей. Оно и понятно – через дорогу шло к водопою стадо, перегоняемое пастухом. Видимо, в речках купались не только дети, но и все, кому не лень. И нужду в воду тоже справляли все…
Пока я ехал, насчитал около десятка небольших лошадиных табунов, пасущихся в молодой, но уже довольно высокой траве. Забавно было наблюдать, как за матерью-лошадью семенит резвый жеребенок или как неуклюже, подскоками передвигается стреноженный конь.
– Ну вот, – крякнул Федька, натягивая поводья и останавливая телегу, – дальше ногами топай.
Перед въездом в деревню стояло старое кирпичное сооружение, походившее на коробку. Остановка, дошло до меня.
– А ты разве не в этой деревне живешь? Говорил, что сюда направляешься.
– Мне туда не нужно, – туманно ответил он. – Не бойся, спроси у любого, где дом бабушки, и тебе подскажут. В Вороньем Гнезде все друг друга знают.
Я повернулся в сторону населенного пункта, идти нужно было по дороге, вдоль которой с левой стороны текла одна из рек. Меня встречали разномастные деревянные домишки и какие-то сельские постройки вроде фермы и огромного гаража для грузовых машин и уборочной техники.
– Ладно, – промямлил я, оборачиваясь к парню, – спасибо тебе, Фе…
Телеги уже не было. Стоял только мой серебристый чемодан, а экипажа, на котором я прибыл, и след простыл. Я не слышал, как телега отъезжала, да и, покрутившись на месте, не увидел нигде удаляющегося силуэта. Федька будто испарился.
«Странно, – подумалось мне. – Все это очень странно…»
Поиски бабушкиного дома продолжались недолго. На дороге возле фермы я встретил маленькую беловолосую девочку в грязном, выцветшем сарафане и поинтересовался, где живет Анна Петровна Маршалова. Девчушка оценивающе осмотрела меня, сильно нахмурила брови, но все же дала подсказку, хоть и в несколько специфической манере. Десятилетка – такой возраст я дал ей навскидку – махнула рукой вдоль дороги и буркнула: «Прямо шлепай, потом направо. Там единственный голубой дом. Не промахнешься». Она говорила таким тоном, будто всю жизнь только и общалась с дураками вроде меня. Я, скорее, ожидал увидеть на лице ребенка испуг, оттого что к ней обратился незнакомец, но ее эмоциями были раздражение и даже презрение, а во взгляде читалась недетская усталость. Что с этими деревенскими не так?
Пройдя мимо фермы, а потом, как подсказала девчушка, свернув направо, я действительно увидел небольшой голубой домишко. Он стоял на единственной асфальтированной улице в деревне, но выглядел совсем непрезентабельно. Краска облупилась, наличники на окнах рассохлись и местами прогнили, а старый фундамент грозил рассыпаться. Стало грустно и даже совестно… Сколько лет отец не приезжал к своей матери? Пять? Десять? Может, все двадцать?