-- П-прив…
-- Привет, Андрей, — ответила она, улыбнувшись.
Андрей тоже улыбнулся, но уже не так сдержанно, и из него вырвался дебильный смешок.
-- Псина! — крикнул Гарольд котенку. — Слезь нахрен с дерева!
-- Вы назвали котенка псиной?
-- Кто? Мы? Мы магазину имя дать не можем, а тут живое существо! — говорил окосевший Гарольд, вооружая свою куклу карандашом.
-- А разве мы называли котенка? — уточнила Сима.
-- Ну, приходил же этот… Называтель котят. Он назвал. Ведь он? Парень свое дело знает, тысячу я ему не за красивые глаза отдал. Кто–нибудь видел его глаза?
-- Нет, он был в шлеме, — ответила Сима.
-- А почему мы не в шлеме?
-- Боже мой, ну что за бардак, — заключила Кира и вышла из подвала. За ней увязался Карасик.
-- Кира, слу–ушай, — говорил он, пока они поднимались по лестнице к офису?
-- Что такое?
-- Да, просто… Как дела?
-- А тебе интересно? Подержи кофе, я пока дверь открою.
-- Конечно. Так вот, просто… Ты ведь секретарша, а я Палади… Бухгалтер. Мы должны держаться вместе, разве не так? Просто, мы ведь части одной сбруи, наброшенной на этого горячего капиталистического коня, который образовали наши…
-- Начальники? — Кира открыла дверь с наклейками и вошла, а Андрей остался стоять на пороге.
-- Ну, не знаю как у вас, а у нас никто никому…
-- Да брось! Нет ничего зазорного в том, чтобы быть подчиненным. Нет в мире никого, кто не починялся бы чему–то… А ты чего стоишь? Заходи.
-- Н-но Тройка основателей… — Андрей зашел и неуверенно закрыл дверь.
-- Забудь. Король -- самая бесполезная фигура на доске. Особенно если этот король без башки и не знает, как ему можно ходить, а как нельзя. Кофе?
-- Пожалуй, мне хватит бодрящих напитков…
-- Не хватит. Я налью тебе чашечку, пока ты в спячку тут не впал.
-- Я слышал, от злоупотребления кофеином вроде крыша едет?
-- О-о, еще как, — Кира выносила из комнаты чашечку горячего, — Серафима однажды так совсем с катушек слетела. Раньше она совершенно неконтролируемо вливала в себя горячие напитки. Как–то раз она на нервной почве прибила степлером к столу ухо своего ухажера, который помешал ей работать. А потом еще жалуется, что у нее мужиков нет.
-- Вау… Ну, это крутая история.
-- О, я старалась, спасибо.
-- А у тебя… У тебя есть мужики?
-- Нет, а ты хотел чтобы я тебя свела с кем–нибудь? Я не люблю мужиков.
-- О, так ты эта…
-- Что? Лесбуха? Нет, боже, нет, это же самое неправильное, что может быть в мире! Я просто не люблю мужиков.
-- Ты, наверное, много чего не любишь. Вечно вся такая хмурая и… Даже странно, что ты такая общительная сейчас.
-- Эх, Карасик. Кофеин у меня, в отличии от Серафимы, наоборот, убирает желание приколачивать людей степлером к столам. Я чувствую себя просто замечательно. Хочется общаться. Может, я даже раздвину перед тобой ноги.
Карасик нервно отпил.
-- Да я шучу же, чего ты напрягся, как на эндшпиле? — улыбнулась она. — Мне все равно кажется, что ты хочешь чтобы я свела тебя с мужиком.
-- Нет, да с чего ты… О, это твой стол?
-- Ну с утра вроде был… — Кира напряглась. — Невежливо так пялиться на чужие вещи, это тебе не гребаный музей имени великих секретарш.
-- Это что, ребусы?
-- О, блин, ну ладно, я попалась. Слушай, может ты лучше это развидишь? Или мне все–таки следует плеснуть кофе тебе в лицо?
-- Ты делаешь ребусы? Вау, черт, я обожаю ребусы! А кроссворды? Можно посмотреть? Давно ты?
-- Как ребенок, ей богу. Не делай это хуже, чем… Эй, положи!
Убегая с листком, Андрей разгадывал ребус:
-- Ал… Ал–лит…
-- Отдай, ты…
-- Аллитерация! — Карасик был сбит Кирой, вследствие чего утерял право обладания листочком. — Эй, да что такого? Я и сам пару раз составлял ребусы…
-- Да брось, составляльщик. На работе иногда так скучно, да и разгадывать кроссворды надоело, вот я и решила делать их сама. Это просто чтобы убить время, ничего такого.
-- А по–моему, у тебя неплохо получается, — говорил Карасик, поднимаясь, — я был бы рад посмотреть и на кросс…
-- Знаешь, по–моему действие кофеина заканчивается. Та–ак, где мой степлер!?
-- Ладно, ладно, не надо… Будем считать, мне только что отшибло память.
-- Чего ты так испугался? Разве профсоюз не гарантирует
тебе защиту на рабочем месте? Все "Тройка основателей, Тройка основателей", а ты даже не уверен, что кто–то за тебя заступится.
-- Выглядит так, будто ты переманиваешь меня к вам.
-- Не думаю, что мне хотелось бы связываться с Гарольдовским скамом, но все же: возможно.
-- Ага, а теперь твое антиаммуниционное настроение выглядит так, будто это ты написала оранжевую ту надпись у входа. Ведь это сделала ты?