Но сегодня Мулло Хокироху не до Ахмада. Появившись на внешнем дворе в тот момент, когда Ахмад выводил из хлева корову, он спросил, не встал ли Дадоджон, и услышал в ответ короткое «спит».
— Тогда будь потише, пусть поспит! — сказал Мулло Хокирох и торопливо направился за ворота.
На улицах кишлака уже было людно. В эти дни сборщики хлопка поднимались до восхода солнца и спешили в поле. По тому, как быстро и с каким озабоченным лицом шагал Мулло Хокирох, люди думали, что и он во власти колхозных дел. Приветствуя его, многие поздравляли Мулло Хокироха с возвращением брата.
— Спасибо, — отвечал он, прикладывая руку к сердцу. — Пусть радость посетит и ваш дом, да не знает он бед и несчастий!..
Мулло Хокирох свернул в переулок, где жил Бобо Амон, подошел к калитке и толкнул ее. Калитка оказалась незапертой, он вошел во двор. Рядом с цветочной клумбой лежала старая черная дворняжка. Увидев Мулло Хокироха, она медленно, как бы нехотя, встала, тявкнула несколько раз и вновь улеглась, однако глаз не спускала и рычала, словно недовольная тем, что ее лишают покоя, не дают подремать.
На голос собаки вышла Наргис. Девушка сперва изумилась и растерялась, на мгновение застыла, но потом смутилась и, потупившись, ответила на приветствие. Она пригласила Мулло Хокироха в дом и позвала отца.
Бобо Амон, как всегда угрюмый, сделал два-три шага навстречу, сдержанно поздоровался, односложно ответил на традиционные расспросы о самочувствии и благополучии.
Проведя Мулло Хокироха в комнату, он велел дочери заварить и подать чай.
Опустившись на курпачу, Мулло Хокирох воздел руки и произнес:
— Аминь! Да будет благословенным этот дом, да отведет творец от него глаза нечестивцев и сбережет его от несчастий!
— Добро пожаловать! — глухо вымолвил Бобо Амон, проведя ладонями по лицу, и уставился на Мулло Хокироха.
Они сидели друг против друга, Мулло Хокирох — в верхнем углу, Бобо Амон — близ порога.
— Тысячу извинений, усто, за то, что тревожу в столь ранний час, — заговорил Мулло Хокирох воркующим голосом. — Но я торопился застать вас дома. Мне хотелось бы, с вашего позволения, поговорить с вами здесь, а не в кузнице. Ведь там, уважаемый, толком не переговорить, хе-хе… — Смешок выплеснулся у него из горла. — Шумно там, да и люди мешают. Много ходит к вам людей, хе-хе…
— Хорошо сделали, — ответил Бобо Амон, скрывая досаду. Он понимал, что эта змея, этот лис пришел неспроста. И, беспокоясь о судьбе дочери, хотел поскорее узнать суть дела. — Чем обязан? — спросил он и прибавил: — Я к вашим услугам.
— Премного благодарен, усто, — склонил Мулло Хокирох голову, приложив обе руки, ладонь на ладонь, к груди, а потом многозначительно поглядел на дверь и, понизив голос, произнес: — Наргис не услышит нас?
— Нет, она, наверно, на кухне, не стесняйтесь.
— Ох-хо-хо, — вздохнул Мулло Хокирох, — не знаю, с чего и начать. Маленькие дети — маленькие заботы, большие дети — большие заботы…
В груди Бобо Амона шевельнулось недоброе предчувствие. Он хотел было сказать: «Да, это так», но пересохший язык не повиновался ему.
— Вы ведь знаете, что Дадоджон мне и брат и сын, один он у меня остался. И растил я его с доброй надеждой, ничего не жалел. Когда он покинул меня и ушел добровольцем на фронт, я будто лишился половины жизни. Я в страхе ложился и в страхе пробуждался. Потерял надежду на то, что вернется… Слава всевышнему, создатель услышал мои молитвы и обрадовал меня на старости лет, возвратил, милостивый, единственного брата живым и здоровым. Как узнали, что он приезжает, собрались у меня родные и близкие, посоветовались мы и надумали, что надо будет парня побыстрее женить. Да, женить хотим…
Мулло Хокирох говорил все это, искусно играя голосом, то словно бы в задумчивости, как бы делясь сокровенным, то ликуя и призывая разделить радость. Произнеся последнюю фразу, он поднял голову и пристально посмотрел на Бобо Амона, желая узнать, как отнесется к услышанному. Но Бобо Амон даже не шелохнулся, ни один мускул не дрогнул на его лице, которое показалось высеченным из камня. Мулло Хокирох обругал в душе кузнеца и решил не тянуть, ударить в печенку и сердце.
— Да, — сказал он, — думаем, что не стоит откладывать это дело, надо поскорее женить, благо и невеста готова, из хорошей семьи, всем нравится… — Тут он сделал рассчитанную паузу и затем произнес: — Это сестра прокурора района, вы, конечно, знаете его, да?
Бобо Амон промолчал. Хоть он и почувствовал, что его словно бы чем-то ударили, что в сердце закипает ярость, однако постарался не выдать своих чувств. Но Мулло Хокирох уловил и вспышку смятения, и искры гнева, промелькнувшие в глазах кузнеца, и испугался: прибьет, ей-богу, может прибить. Надо быть осторожным, нельзя так ретиво, нужно тихо, исподволь, чтобы не вывести проклятого из себя, иначе все испортишь.