— Слава богу, милостивому, милосердному, дарующему, не жалуюсь, — пропел Мулло Хокирох, пряча бумаги в ящик стола.
Он лихорадочно соображал — с какой целью объявился Шерхон? Неужто этот бродяга, бандюга надумал возвращаться в Богистан? Хочет пристроиться здесь? Боже упаси, только этого не хватало! Грубый и вспыльчивый, действует нахрапом, с таким характером будет только мешать. Пользы — на грош, а беды не оберешься… Но и отталкивать пока нельзя — из-за женитьбы Дадоджона, как-никак старший брат Шаддоды, раз нет отца, его слово главное. Таковы традиции и обычаи…
— Поздравляю, — говорил между тем Шерхон, — с благополучным возвращением моего брата Дадоджона. Конечно, это только благодаря вашим неустанным молитвам и вашему благочестию он вернулся живым и здоровым, в почете и славе… дай бог, пусть исполнятся все его мечты и желания!
— Аминь! — произнес старик и сказал: — Теперь надо женить твоего брата. Сыграть бы ему свадьбу, устроить бы на хорошую работу…
— Главное, чтобы вы были здоровы, тогда, с божьей помощью, все сбудется, — сказал Шерхон, желая как можно скорее перейти к делу. — Я не сомневаюсь в том, что все зависит от вас. Вы — человек, желания и Мечты которого — закон для всех.
— Не преувеличивай, сынок, не надо. Мои желания и мечты сбываются благодаря таким молодцам, как вы. Без вас я ничто… пыль дорожная.
— Не говорите так, ака Мулло, вы — драгоценный венец, наш наставник и заступник. Уверовав в это, пришел к вам за помощью и я. Только вы в состоянии решить это дело.
Мулло Хокирох, услышав слово «помощь», настороженно замер. Он ждал продолжения, однако Шерхон замолчал. Выигрывая время, Мулло Хокирох снял с носа очки и стал тщательно протирать стекла. Но Шерхон словно в рот воды набрал, смотрел выжидательно и просительно.
— Ну, ну, я слушаю тебя, — вымолвил старик, не выдержав.
Шерхон вздохнул.
— Арестовали завмага…
— Все, все, понял, можно не продолжать! — перебил Мулло Хокирох. — Тебя прислали твои ташкентские друзья похлопотать за него, не так ли? Но это безнадежное дело, не морочь себе понапрасну голову, сынок. Тот глупец увяз в грязи по самое горло, и теперь никакая сила не спасет его. Кто попытается вытащить, сам пропадет.
— Но неужели такой человек, как вы…
— Я не спасать его буду — обвинять! Да, да, он расхищал общественное добро, бессовестно обманул колхоз.
— Ради бога, сжальтесь над ним! Меня хоть пожалейте! Ведь если утонет, мне житья не дадут в Ташкенте.
— Перебирайся сюда.
— Разве нет никакой надежды?
— Нет, сынок!
Мулло Хокирох слез с кресла и загремел связкой ключей, давая понять, что больше задерживать его не стоит.
Шерхон вздрогнул и покраснел. В нем закипала злость. Дрожащими губами он просительно выговорил:
— Ака Мулло?..
— Нет, не надейся!
— Ну и ты не надейся на Марджону! — вскочил Шерхон, уронив табурет. — Не будет она женой твоего слизняка! За последнего нищего лучше выдам!
— Воля твоя: ты старший брат!
— Побойся бога, старик! Черного кобеля не отмоешь добела. Доберутся и до тебя! У нас тоже длинные руки!
— А ты не пугай меня, я не боюсь. Что ты мне сделаешь? Нагрянешь со своими бандюгами и прирежешь? Ну, убивай, убивай! Я не боюсь смерти. Позориться не желаю!
— Увидишь! — Шерхон, круто повернувшись, ударом ноги чуть не вышиб фанерную дверь: она с треском распахнулась и удержалась на одной верхней петле. — Пеняй на себя! — крикнул Шерхон, выбегая.
Старик сказал ему в спину:
— Таких щенков, как ты, и у меня немало. Им только мигнуть, и из твоей шкуры они сделают кожу.
Но Шерхон этого не слышал. Он уходил быстрым шагом, стиснув кулаки, багровый от гнева. В ушах у него звенело, перед глазами то роились, то исчезали черные мошки. Все вокруг: и нежно-голубое небо, и ласковое осеннее солнце, и осеннее золото садов — все было словно задернуто дрожащей кисеей. В эти минуты Шерхон напоминал раненого льва. Он не знал, как и куда выплеснуть переполнявшую его ярость, не разбирал дороги и, вместо того чтобы пойти напрямик вдоль садов и полей, свернул на проселок, удлинявший путь до райцентра чуть ли не втрое.
«Черт с ним, дотопаю!» — подумал Шерхон, когда заметил оплошность. Наверное, было бы лучше, если бы он шел пешком — поостыл бы, привел мысли в порядок… Однако вскоре его нагнал грузовик, везший мешки с хлопком, и шофер, затормозив, открыл дверцу и спросил:
— Ака, вам куда?
Шерхон узнал шофера и молча полез в кабину, сел рядом с ним.
— В город? — уточнил шофер.