— Да, лучше всех в районе! — горделиво произнес Нуруллобек и прибавил: — Спасибо колхозу, помог стройматериалами. Ваш брат достал и лес, и известку, и вот какую хорошую краску. Блестят парты, а?
— Мой брат, я вижу, главный доставала, — улыбнулся Дадоджон.
— Да, от него тут многое зависит…
Показалось это Дадоджону или Нуруллобек и в самом деле, на миг отвернувшись, вздохнул? Во всяком случае, его глаза потускнели, а голос стал на тон ниже, ровнее и будничнее. Уловив эту перемену, Дадоджон, однако, никак не связал ее с тем, что речь зашла о Мулло Хокирохе, и обрадовался — разговор иссякает, кажется, можно прощаться!
Но Нуруллобек не случайно сказал, что от брата Дадоджона зависит многое, ведь Мулло Хокирох разрушает его счастье — отнимает Марджону. Он не знал, известно ли это Дадоджону, и хотел спросить, но сдержался.
— А теперь пойдем ко мне в кабинет, — сказал он.
Дадоджон замялся. Ну как, как объяснить, что ему пора — он должен увидеть Наргис?! Уже темнеет, скоро все пойдут с поля…
— Чего же ты? — обернулся Нуруллобек. — Над чем еще задумался?
— Так, ни над чем, — ответил Дадоджон и, решив, что в запасе есть минут пятнадцать — двадцать, вошел в кабинет.
Нуруллобек усадил его на диван и сел рядом. На краю стола под синим стеганым колпаком стоял белый фаянсовый чайник с зеленым чаем. Нуруллобек поднял колпак, дотронулся до чайника:
— Горячий. Только что поставили…
«Долго он еще будет хвастаться?» — раздраженно подумал Дадоджон.
«Какой-то он дерганый», — отметил Нуруллобек.
Ощутив взаимное неудовольствие, они уже стали тяготиться беседой. Дадоджона она изводила потому, что хотелось поскорее уйти, а Нуруллобеку стала казаться пустой и никчемной из-за того, что он ломал голову над тем, как повернуть разговор в нужное ему русло. Сказать, что Мулло Хокирох хочет женить Дадоджона на сестре Бурихона, и признаться в том, что он, Нуруллобек, давно влюблен в Марджону и собирался жениться на ней. Но поймет ли его Дадоджон? Не станет ли смеяться? А может быть, он потому и чувствует себя неловко, что Мулло Хокирох рассказал ему?..
Протянув Дадоджону пиалу с чаем, Нуруллобек произнес:
— Я хотел спросить… — Он запнулся и, встретил как ему показалось, настороженный взгляд Дадоджона, торопливо сказал первое, что пришло в голову: — Сколько у тебя орденов?
— Три, — вымолвил Дадоджон.
— А какие?
«Все, — сказал Дадоджон себе, — отвечаю и ухожу».
— «Красное Знамя» за Сталинград, «Красная Звезда» за Одессу и «Отечественная война» второй степени за Одер.
— Почему же не носишь?
Дадоджон пожал плечами и со стуком поставил пиалку на стол, рядом с чайником.
— Еще налить?
— Нет, спасибо.
— Напрасно не носишь. Ведь жизнью рисковал, отвагу проявлял!.. Орденами надо гордиться!
— Не я один…
— Ты один из миллионов, а это, по-моему, должно умножать твою гордость.
«Вот прицепился», — подумал Дадоджон и сделал движение, намереваясь встать, но его удержал тон Нуруллобека, которым он произнес эти слова:
— Верь не верь, а я завидую тебе, ты счастливый. Гебе во всем везет. А я… я каким был, таким и остался.
— Ладно тебе прибедняться. — Дадоджон заставил себя улыбнуться. — Директор интерната, педагог с высшим образованием, чего тебе еще надо? Орденов не хватает? Ну, получишь еще.
— Да не про ордена я… — Нуруллобек вздохнул и одним глотком опустошил пиалку, со стуком поставил ее на стол и — будь что будет! — заговорил: — Есть у меня одна мечта, но ты приехал, и она… она отодвигается…
Дадоджон круто, всем корпусом повернулся к нему и молча, с неподдельным изумлением уставился на него. Но Нуруллобек не поднял глаз.
— Я буду откровенным с тобой, как с близким другом, — взволнованно продолжал он. — Я влюблен, люблю одну девушку, хочу жениться на ней, и она, кажется, отвечала взаимностью. Сначала я открыл свою тайну матери, она очень обрадовалась. Потом сказали отцу, он дал согласие, и вскоре должны были посылать сватов…
Как только Нуруллобек произнес слово «люблю», у Дадоджона екнуло сердце — Наргис?.. Теперь сердце стучало учащенно и гулко, а Нуруллобек словно бы нарочно тянул.
— Да, должны посылать сватов… — и умолк.
— Но зачем же тянуть, надо посылать, нужно поскорее сватать, чтобы не ждать и не мучиться, — быстро заговорил Дадоджон. — Скоро пора свадеб, вот и сыграйте, если девушка не против. — И не удержался: — А как ее зовут? Я знаю ее?
— Знаете, — произнес Нуруллобек и, глядя в упор, прибавил: — Это Марджона. Сестра Бурихона.