Да, перед нею он виноват, подлец перед нею, никуда от этого не деться. Ну, а за что Нуруллобек обозвал его подлюгой? Что он сделал ему? Если девушка сама вешается тебе на шею, липнет к тебе, хочет быть твоею, прикажете отказаться? Но он же не аскет, а Марджона красива, ласкова, какой дурак от нее откажется? Он думал, что Наргис отвергла его, и хотел забыться с Марджоной, она сама дала повод, и он пошел на ее зов. Разве он виноват в том, что Марджона не любит Нуруллобека и не желает быть его женой? Разве он отбивал ее у него? Нет! Он просто отдался воле случая. Так почему же Нуруллобек обозвал его подлецом?
Дадоджон заскрипел зубами и, повернувшись к стене, натянул одеяло на голову. Ну их всех к черту! Пусть сами разбираются между собой. Все осталось позади, он с каждой минутой удаляется от этих скандалов и интриг, ему наплевать на них. Хватит ныть, довольно плакаться! Надо взять себя в руки и думать о будущем, к которому мчит скорый поезд. Там, в Сталинабаде, может все измениться. А сейчас пора спать. Спать, спать!..
Яркий солнечный свет залил все купе и разбудил Дадоджона. Открыв глаза, он увидел, что попутчики уже давно встали, оделись и умылись. Дадоджон быстро натянул брюки и рубаху, обулся, взял полотенце и мыло и вышел из купе.
Пришел проводник, спросил, сколько стаканов чая принести. Балагур протянул ему свой большой пузатый чайник и попросил наполнить его, а потом застелил столик газетой и выложил несколько мягких румяных домашних лепешек, кусок холодного отварного мяса, кишмиш и орехи. Второй пассажир тоже открыл свою сумку, достал лепешку, жареную курицу и яйца.
Когда Дадоджон, умывшись, вернулся в купе и полез в чемодан, чтобы внести свою лепту, оба попутчика запротестовали.
— Что, разве этого недостаточно? — балагур провел над столиком рукой. — Ваше съедим на обед. Давайте будем знакомиться. Я Абдулатиф, родом из Ургута, но почти двенадцать лет живу в Сталинабаде, так что, можно сказать, стал тамошним.
— Очень приятно, — произнес Дадоджон и, представившись, добавил: — Еду в Сталинабад по делам.
Протянул руку и второй попутчик:
— А я Салохиддинов Мунирхон, преподаватель Ленинабадской средней школы номер один. Еду в командировку, вызвали на методическое совещание в наркомат. Рад познакомиться с вами.
— Ну, а теперь прошу угощаться, — сказал Абдулатиф. — Берите, не стесняйтесь, вот лепешки, мясо, чай… на здоровье! Чай не пьешь, откуда силы берешь, так, кажется, говорится?
Дадоджон улыбнулся и с удовольствием съел и круто сваренное яйцо, и несколько кусочков мяса. Абдулатиф, не выносивший молчания, спросил:
— Вы в первый раз едете в Сталинабад?
— Нет, до войны я учился там почти четыре года, оттуда и на фронт ушел, — ответил Дадоджон.
— Успели закончить? — спросил Салохиддинов. — едете продолжать?
— Училище-то окончил, госэкзамены сдал, но диплом получить не успел.
— Диплом? А на что он вам? — удивился Абдулатиф. — Надо ли из-за него снова мучиться-учиться?
— Без диплома не берут на работу, — улыбнулся Дадоджон.
— Э, ну и простаки вы, молодежь! Помешались, что ли, на учебе? Кого ни спросишь, всем нужен диплом. А я скольких знаю, работают себе без диплома, даже на больших должностях. Была бы голова на плечах, можно запросто обойтись без институтов и техникумов. — Абдулатиф рассмеялся и, не дав никому рта открыть, продолжал: — А лучше всего иметь деньги. Еще древние мудрецы говорили, что золото и в навозе блестит и деньга деньгу наживает. Деньги отворяют любые ворота. Водились бы у вас деньжата да умели бы где надо подмазать, диплом сам бы лег к вам в карман. И работу получили б любую, и хлеб бы ваш в масле плавал. Деньги сперва научитесь зашибать, потом гоняйтесь за своим дипломом.
Салохиддинов, держа в руках пиалку с чаем, покачал головой и усмехнулся.
— Вы ошибаетесь, почтенный Абдулатиф. Наверное, время перепутали, а? — язвительно произнес он. — Это до революции правил тот, кто имел деньги. Может, и есть ловкачи, которые умудряются покупать дипломы. Но если в голове пусто, грош цена такому диплому. Такой, с позволения сказать, дипломированный жулик далеко не уйдет.