Абдулатиф передал свои чемоданы и мешки знакомым и, еще раз попрощавшись, спрыгнул с подножки вагона.
— Чудный человек! — сказал Дадоджон. — Компанейский, энергичный, проворный.
— Вот именно: проворный, — подчеркнул Салохиддинов и, вздохнув, добавил: — Жаль, что такие деловые люди не всегда в ладах с совестью.
— Неужели Абдулатиф…
— Да, Абдулатиф! — перебил Салохиддинов. — Нигде он не работает. Может быть, и есть у него книжка колхозника и другие справки, да наверняка фальшивые. Скупает в северных районах — в Самарканде, Ургуте, Пенджикенте и Ура-Тюбе — кишмиш и другие сухофрукты и перепродает на рынках Сталинабада и Курган-Тюбе. Просто-напросто спекулирует. Деньги затмили ему белый свет. А жаль. Из таких людей, если они где-то добросовестно работают, нередко получаются хорошие организаторы.
— Одни любят деньги, другие делают карьеру, третьи занимаются склоками… Почему так? — задумчиво произнес Дадоджон.
— Причин много, — ответил Салохиддинов. Мягко улыбаясь и шутливо погрозив пальцем, он сказал: — Но вы не впадайте в уныние. Если взять в процентном отношении, то стяжатели, карьеристы и интриганы составят ноль целых и несколько десятых, а то и сотых процента. К ним надо относиться как к уродам. Это пережитки, остатки старого мира! Психологию человека не так-то легко изменить. Да и воспринимается дурное куда легче, чем хорошее. Человек — сложное существо, очень сложное. Как говорил поэт и мудрец Абдуррахман Джами, «в ином человеке, как в тесте, пекарь смешал и добрых много, и дурных начал». Смотришь иной раз, как человек ловчит и изворачивается ради своих шкурнических интересов, изумляешься и думаешь, что, если бы его энергию да направить на благие дела, мир давно бы превратился в цветник… Нет-нет, вы не думайте, я не восторгаюсь талантами подлецов! — воскликнул Салохиддинов, словно его кто-то упрекнул в этом, и горячо, запальчиво продолжал: — Вам, молодым, надо учиться распознавать их, потому что они многолики и увертливы. И проявляются подчас самым неожиданным образом. Без борьбы это воронье живучее не искоренить.
— Хорошо сказали — воронье живучее, — вставил Дадоджон.
— Да, воронье, живучее воронье! — Салохиддинов разволновался так, будто рассказывал о чем-то лично ему враждебном, ненавистном. — Остерегайтесь его, избегайте, бойтесь стать жертвой! Иной раз и сам не заметишь, как пойдешь за этим вороньем. Деньги, вещи, высокая должность и звания — перед такими соблазнами устоять трудно, но иногда они съедают совесть.
Слышали когда-нибудь эти стихи?
— Нет, — качнул головой Дадоджон. — Чьи они?
— Дакики, современника бессмертного Фирдоуси, — сказал Салохиддинов. — И в древности людям претила обывательщина. Что же говорить о нашем времени? Мы должны не просто отрицать ее, а беспощадно бороться с нею, так как это она размножает абдулатифов и ему подобное воронье… Э, да мы уже скоро приедем! — глянул Салохиддинов в окно и быстро поднялся. — Давайте собирать вещи.
Дадоджон помог ему достать чемодан, снял свой багаж. Поезд громыхал на стрелках. В купе вошел проводник, извинившись, стал собирать постельное белье. Чтобы ему было удобнее, Салохиддинов и Дадоджон вышли в коридор. Учитель сказал:
— Пойду-ка помою руки…
Дадоджон опустил стекло и подставил лицо освежающему встречному ветру. Когда он обернулся, проводник уже ушел из купе. В тот же миг откуда-то появился молодой, смуглолицый парень. Задев Дадоджона плечом и на ходу извинившись, он прошел мимо. Дадоджон обернулся и поначалу не поверил своим глазам, увидев в его руке чемодан Салохиддинова. Он поспешно заглянул в купе — да, на нижней полке остался лишь его чемодан — и, круто повернувшись, окликнул парня:
— Эй, подожди!..
— Тот побежал. Дадоджон закричал:
— Стой! — и рванулся за ним. — Держи! Держи вора!
Парень выскочил в тамбур, оттуда — на буферную площадку, рванул дверь, ведущую в соседний вагон, и тут столкнулся с толстой женщиной, державшей громадный узел. Она загораживала выход. Вор отпрянул и с ловкостью кошки полез по железной лестничке на крышу, но Дадоджон ухватился за чемодан и вырвал его. Он видел, как парень, обернувшись и по-волчьи оскалившись, взмахнул ножом, но не успел уклониться от удара — пришлось свободной рукой помочь толстухе удержаться на ногах. Черт дернул ее высунуться: потеряв равновесие, она чуть не полетела вниз, под колеса.