— Да для чего это нужно?! — раздраженно произнес Бурихон.
— Нужно! — резко ответил старик. — Я советую тебе не медлить и возбудить дело против Нуруллобека. Выписывай поскорее ордер на его арест. Он стал вредным и опасным человеком. Если от него вовремя не избавиться, он подведет не только меня, но и тебя и всех остальных.
— Почему?
— Потому что есть Марджона! Как только встревает женщина, друзья становятся врагами. Так было испокон века, это от бога. Самцы некоторых животных дерутся из-за самки насмерть, а люди часто мало чем отличаются от зверей, иногда бывают и хуже.
— А-а-а… — только и выдавил Бурихон.
— Вот тебе копия заявления, а вот копии кое-каких документов, которые помогут уличить Нуруллобека, — протянул старик пачку бумаг. — Подлинники затребуешь сам. Копай глубже, чтобы загремел, как говорится, на всю катушку. Тем более, сам говоришь, что будет контроль НКВД.
— Откуда они у вас? — спросил Бурихон, разглядывая бумаги.
— Тебе не все равно? Ешь виноград и не спрашивай, из какого он сада, — ответил старик пословицей. — Избавишь нас от Нуруллобека и обелишь себя перед своим райкомом. Но вот третье, что поставил тебе в вину Нурбабаев, немного посерьезнее. Когда-нибудь, даю тебе слово, сведем с Нурбабаевым счеты, но пока ты обязан прислушаться к его словам, он прав, не к лицу прокурору пьянствовать. Ты знаешь, я и сам не терплю пьяниц, все надеюсь на твое благоразумие. А ты злоупотребляешь… Не спорь, часто прикладываешься!
— Я не спорю…
— Бросай пить! Это уже не только совет а, если хочешь знать, и приказ. Иначе наши пути разойдутся. Чтобы отныне и капли в рот не брал.
Бурихону нечего было возразить. Старик абсолютно прав: надо кончать, с огнем не играют. Если бы еще знал норму, куда ни шло. А он выпьет одну рюмку и забывает про все на свете, напивается до чертиков. Добром это конечно же не кончится. Нурбабаев и Рахимов предупредили недвусмысленно. В сейфе лежит начатая бутылка коньяка, нужно убрать ее, унести домой. Сам он больше не притронется, пусть стоит на всякий случай…
— Чего задумался? — сказал Мулло Хокирох, напомнив о себе.
— Да так, — промямлил Бурихон и, вздохнув, признался: — Вы правы, проклятая водка действительно может подвести. Больше в рот не возьму ни капельки. С этой минуты.
— Ну и молодец! — Старик усмехнулся. — Хоть и говорят, что смешно верить обещаниям выпивох, но не такой уж ты пропащий, а? Я верю тебе, так как знаю: если захочешь — сделаешь. Будь Бурихоном, которого я люблю, — умным и сильным, деловым, энергичным, преданным друзьям. Думаю, больше мы не будем возвращаться к этому разговору. Постарайся сегодня же провернуть дело Нуруллобека, пусть возьмут болвана под стражу, иначе его отец может помешать — человек он, ты знаешь, заметный. Эти старые коммунисты какие-то одержимые и дотошные. Так что не тяни.
— Хорошо, обязательно! — сказал Бурихон, а сам подумал, что документы, которые он имеет, дают лишь повод открыть дело. Брать под стражу он не имеет права. Кому из следователей поручить? Как сформулировать обвинение? Отец Нуруллобека конечно же вмешается и постарается поднять на ноги всех, потому обоснование должно быть особенно веским. Иначе не оберешься беды…
— Теперь о наших семейных делах, — прервал Мулло Хокирох тревожные думы Бурихона. — Я говорю о свадьбе. По-моему, надо, не дожидаясь возвращения Дадоджона, устроить помолвку. Хоть и у тебя сейчас дел по горло, и я не свободен — до конца уборочной еще далеко, думаю, на богоугодное дело время выкроим. По-моему, помолвку можно устроить на будущей неделе в пятницу, а как вернется Дадоджон, тут же сыграем свадьбу.
— Хорошо, — глухо признес Бурихон.
О чем бы Мулло Хокирох его сейчас ни спросил, иного ответа он бы не услышал. Старик, вероятно, понял это, тут же поднялся и, попрощавшись, направился к выходу…
20
На седьмой день, после того как врачи убедились, что нож не задел легкое, а лишь поцарапал кость, и молодой, сильный организм успешно справляется с большой потерей крови, они решили удовлетворить просьбу Дадоджона и выписать его из больницы. Старшая медсестра, пожилая женщина с худым большеглазым лицом, сообщила об этом сразу же после завтрака и прибавила:
— Больной Остонов, к двенадцати часам вам принесут ваши вещи, оденьтесь и зайдите ко мне, я оформлю вам документы, и отправитесь домой.