Между прочим, Эглантайна выставили из "Цветочной Беседки" и он содержит лавочку в Танбридж-Уэлзе. Приехав как-то туда в прошлом году и оказавшись без бритвы, я обратился с просьбой побрить меня к полному обрюзгшему джентльмену в поношенной нанковой куртке, лениво прислонившемуся к дверному косяку маленькой, довольно претенциозного вида лавчонки в Рядах.
- Сэр, что касается бритья - это не по моей части, - ответил он и прошел в лавку.
Это был Арчибальд Эглантайн. Даже потерпев полное крушение, он все еще носил капитанскую форму и большой крест Панамского ордена Замка и Сокола.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Из письма Джона Фиц-Вудла, эсквайра, к О. Йорку, эсквайру
Цум Триришен Хоф, Кобленц.
10 июля 1843 года.
Мой дорогой Йорк, повесть "Вороново крыло" была написана давным-давно, и мне всегда был непонятен дурной вкус столичных издателей, отказывавшихся напечатать ее в своих многочисленных журналах. Я бы никогда не стал упоминать об этом факте, если бы не следующее обстоятельство.
Обедая вчера в этом превосходном отеле, я заметил лысого джентльмена в синем сюртуке с медными пуговицами, похожего на полковника в отставке, и сидящих с ним даму и мальчугана лет двенадцати, которого этот джентльмен потчевал невероятным количеством вишен и пирожных. Рядом с ними сидела полная пожилая дама в невообразимой шляпе с лентами; нетрудно было догадаться, что они англичане, и мне показалось, что я уже когда-то встречался с ними.
Наконец молодая дама, слегка покраснев, поклонилась мне.
- Я, кажется, имею честь говорить с миссис "Вороново крыло", не так ли? - спросил я.
- Миссис Вулси, сэр, - поправил меня джентльмен. - Моя жена давно оставила сцену. - При этих словах пожилая дама в странной шляпе очень выразительно наступила мне на ногу и с необыкновенно таинственным видом тряхнула шляпой и всеми украшавшими ее лентами. Обе дамы тут же поднялись и вышли из-за стола; старшая заявила, что ребенок плачет.
- Вулси, милый мой, пойди с мамой, - проговорил мистер Вулси, погладив мальчика по голове; тот повиновался приказу и вышел из-за стола, захватив с собой тарелку с миндальным пирожным.
- У вас прелестный сын, сэр, - сказал я.
- Это мой пасынок, - поправил меня мистер Вулси и добавил уже громче: Я вас сразу же узнал, мистер Фиц-Будл, но не назвал вас, боясь разволновать жену. Она не любит, когда ей напоминают о прошлом, сэр. Ее первый муж, капитан Уокер, которого вы знали, причинил ей много горя. Он умер в Америке, сэр, по-видимому, от этого (он указал на бутылку вина), и миссис Уокер оставила сцену за год до того, как я оставил свое дело. Вы собираетесь в Висбаден?
В тот же вечер они уехали в своей карете; мальчуган сидел на козлах и изо всех сил дул в рожок форейтора, украшенный кисточкой.
Я рад, что бедная Морджиана наконец нашла свое счастье, и спешу сообщить вам, что намереваюсь посетить Пумперникель - излюбленное пристанище моей юности. Прощайте.
Ваш Дж. Ф-Б.
КОММЕНТАРИИ
Во втором томе представлены повести, пародии, рецензии и публицистические статьи Теккерея, опубликованные с 1833 по 1848 год включительно. Вторая половина этого периода, исключительно плодотворная, была, пожалуй, самой тяжелой порой в жизни писателя. Вынужденный, после потери всего состояния, добывать средства существования литературным трудом, Теккерей распыляет свои силы на самую разнообразную и нередко неблагодарную работу для целого ряда периодических изданий. В 1840 году, когда его жену поразила неизлечимая психическая болезнь, он фактически стал вдовцом с двумя малолетними дочерьми на руках.
Вполне возможно, что тяжелые переживания и борьба с нуждой в течение этих лет наложили мрачный отпечаток и усилили пессимистический тон повестей и некоторых очерков писателя. В то же время необычайное разнообразие жанров и тем в творчестве этого периода свидетельствуют о широте интересов, богатом жизненном опыте и разнохарактерной и глубокой эрудиции Теккерея. Несомненно, значительная доля написанных за этот период вещей явилась своего рода подготовкой к созданию широчайшей панорамы современного английского общества в "Ярмарке тщеславия" и последующих романах.
Уже в повести "Вороново крыло", открывающей 2-й том, проявилось отвращение автора к окружавшему его буржуазному обществу и английской аристократии. В сущности, в этой повести нет ни одного положительного лица. Как и "Ярмарка", это "повесть без героя". Главная женская фигура этой повести - Морджиана, ослепленная любовью к подлейшему авантюристу Хукеру Уокеру, напоминает Эмилию Седли в "Ярмарке тщеславия", а Вулси - прямо повторяется в Доббине, только последний - образ более живой и полнокровный. К нравам английской прессы, и, в частности, к фигуре Блодьера, Теккерей вернется в "Пенденнисе". Большинство персонажей из мелкобуржуазной среды, помимо предрассудков, свойственных английскому мещанству, заражено и пороками "высшего света", к которому они тянутся изо всех сил. Над всеми персонажами повести высится фигура афериста и проходимца Хукера Уокера, поражающая своим портретным сходством с многими авантюристами-паразитами в романах реалистов XVIII века и, в частности, с Барри Линдоном, над созданием образа которого Теккерей упорно работал и во время опубликования "Воронова крыла". Так же, как и Барри Линдон, погрязший в лицемерии и лжи, Уокер пытается уверить не только других, но и себя самого в благородстве подлейших своих поступков.
Важнейшей вехой этого периода являются пародии Теккерея. Помимо "Рейнской легенды" и "Романов прославленных сочинителей", к жанру пародии примыкают и явно пародийная история Англии в "Лекциях мисс Тиклтоби", и "История очередной французской революции". В двух последних работах Теккерей показал, каким псевдонаучным и смехотворным ему кажется академический и предвзятый подход к трактовке истории. Он считает, что история, в центре которой находятся лишь короли и герои, вовсе не является подлинной историей народов. Свое понимание истории Теккерей впоследствии попытался выразить в историческом романе "Генри Эсмонд" (1852), полемически направленном как против Вальтера Скотта, так и против автора "Героев и героического в истории", друга Теккерея Томаса Карлейля.