— Призываю тебя на служение богине Иштар, — осипшим от накатившего желания голосом, произнес я.
Женщина взяла бронзовый брусок тонкой левой рукой с длинными пальцами с чистыми ногтями, что у большинства вавилонянок редкость, сдавив его сильно, точно боялась, что отнимут, встала, глядя себе под ноги. Я пошел впереди, остановившись возле повозки.
— К тебе или ко мне? — задал ей вопрос. — Я остановился в Новом городе.
Она подняла голову и, как я догадался по удивлению, впервые увидела меня — девятнадцатилетнего парня, очень высокого по нынешним меркам, стройного, не урода, одетого не бедно. Не знаю, кого она намечтала, но зуб даю, что более скверный вариант. Наверное, беззубого уродливого старика в вонючих лохмотьях. Кстати, от нее не шибало духами, как от приличной богатой вавилонянки, которой по карману повозка, запряженная парой очень даже приличных мулов.
— К тебе, — произнесла она после паузы.
Я правой рукой открыл дверцу повозки. Внутри было красное двухместное сиденье по ходу движения и стенки оббиты материей такого же цвета. Левую предложил женщине, помогая забраться внутрь. Она своей левой подняла подол туники, а правой оперлась на мою. Рука была теплая и как-то трепетно маленькая. Закрыв дверцу, я прошел к вознице, показал жестом, чтобы следовал за мной. По пути постоянно оглядывался, чтобы случайно не отстали, хотя слышал топот копыт за спиной.
Зайдя во двор моего временного жилья, женщина удивленно спросила:
— Это твой дом?
— Снял на месяц вместе с обслугой, — ответил я и показал жестом Шальму, выглянувшей из кухни, чтобы исчезла.
Мы зашли в единственную жилую комнату, которая была одновременно гостиной и спальней. Внутри заметно прохладнее, чем на улице. На этом достоинства и заканчивались. Никакой мебели. Только возле дальней стены ложе, сооруженное из сырцовых кирпичей и застеленное двумя овчинами. Видимо, убогость жилья произвела на женщину неизгладимое впечатление, потому что тяжело вздохнула.
— Я не буду раздеваться. Возьми меня сзади, — предложила она и, не дожидаясь моего согласия, прошла к кровати, задрала до талии подол белой туники, которая в полумраке казалась плотной, и наклонилась, оперевшись ладонями на серую овчину.
У нее была бледная, незагорелая, узкая задница нерожавшей женщины и длинные стройные ноги. Промежность густо заросла курчавыми черными волосами. Темные слипшиеся срамные губки казались недавно зарубцевавшимся шрамом. Увиденное впечатлило меня. Я подошел сзади, раздвинул губки, поводил наслюнявленным правым большим пальцем по клитору. Женщина дернулась, будто сделал очень больно. После чего именно это и совершил, потому что влагалище было сухое и явно не под мой размер, слишком узкое. Судя по тому, что дернулась, и по напрягшимся, затвердевшим ягодицам, за которые я взялся обеими руками, женщине было больно, но даже не пискнула. Вводил медленно, чтобы ей было терпимее. Сама выбрала. Впрочем, она, скорее всего, и не догадывается, что этот процесс может доставлять удовольствие. Сейчас я выверну наизнанку весь ее мир. Я подождал, чтобы пообвыклась, после чего обильно обслюнявил большой палец правой руки и осторожно ввел его в анус, показавшийся в полумраке черным. Женщина напрягла ягодицы, пытаясь помешать мне, а потом расслабила, смирившись. Вот и умничка!
Я действовал медленно, на возвратном движении надавливая пальцем вниз. Перемычка была тонкая, казалось, что касаюсь члена. Женщина сперва крепилась, а потом начала попискивать в те моменты, когда, как догадываюсь, головка проезжала по точке «G». Влагалище начало быстро наполняться смазкой. Скольжение теперь было мягче, и я ускорил темп. Женщина заскулила все громче и громче. В какой-то момент подалась вперед, норовя соскочить, но я сильно сдавил напрягшиеся ягодицы — и она, томно и протяжно застонав, кончила, запульсировав влагалищем так, будто било током, Из женщины выплеснулась такая волна удовольствия, что даже мне стало приятнее. Я сделал еще пару возвратно-поступательных движений и тоже кончил, выплеснув накопленное века за полтора.