Дом Иддинмардука занимал половину квартала, был трехэтажным и имел два двора: небольшой первый, в который выходили двери служебных помещений и жилья непомерного количества рабов, слуг и секретарей, и большой второй, который был скорее садом с фруктовыми деревьями с уже начавшими желтеть листьями, клумбами с опавшими лепестками у цветов и фонтаном. Осень — самая приятная пора в этих краях, когда уже не жарко и еще не холодно. На входе в каждый несли службу по два охранника, вооруженные короткими копьями и кинжалами, но без щитов и доспехов. Мне пришлось подождать возле комнаты раба-привратника, когда о моем приходе доложат, придет секретарь и проводит во второй двор. Там меня оставили в саду напротив входа в жилые помещения хозяев, предложив присесть в тени инжира на скамью со спинкой и сиденьем из красного дерева и красными подушками, вышитыми золотой нитью, и подождать, когда выйдет хозяйка и покажет, где и что мы должны будем сделать.
Каково же было мое удивление, когда из дома вышла Инаэсагилирамат в чем-то типа чепчика золотистого цвета и длинной свободной пурпурной тунике с золотистой бахромой, которая скрывала увеличившийся живот, но не во время ходьбы. На лице макияж. На теле везде, где положено по моде, имелись золотые украшения с синими лазуритами и красно-коричневыми сердоликами общим весом не менее пары килограмм. Ее сопровождали две рабыни-египтянки, что сейчас модно, которые, повинуясь жесту хозяйки, остались возле двери в дом.
— Я так и подумала, что это ты делаешь красивые фрески, — улыбнувшись, произнесла Ина.
— Поэтому так долго тянула с заказом? — сделал я вывод.
— Не только, — возразила она, пряча глаза.
Женщины не умеют врать мужчине, в которого влюблены.
— Я хочу, чтобы вы нарисовали на стене богиню Иштар и ее храм, — поменяла она тему разговора.
К тому времени я уже осмотрел двор и прикинул, где лучше написать фрески. Оставалось только выяснить, что хочет увидеть заказчик. Вдоль стен, что справа и слева от входа, на втором и третьем этажах были широкие деревянные галереи, поддерживаемые столбами. Там можно было сделать невысокие фрески наподобие тех, что на моем доме. Зато на той, что напротив входа, имелась только одна дверь на первом этаже, из которой и вышла моя бывшая любовница. Все остальное до самого верха можно превратить в «холст».
— Мы можем сделать так, что эта дверь будет как бы вести в храм, который будет во всю высоту стены, а слева от него скакать на льве богиня Иштар с красивым личиком хозяйки дома, — предложил я. — Тем, кто зайдет во двор, будет казаться, что она скачет прямо на них.
— Это не будет богохульством делать богиню похожей на живого человека? — усомнилась Ина.
— Богохульство — это изображать богиню любви уродливой, — возразил я.
— Нет, все-таки не надо. Лучше изобрази храм и глаза над ним, как у тебя, — попросила она.
— Откуда ты знаешь, как у меня⁈ — удивился я, ведь Инны среди любопытных не было или я чего-то не знаю о своих рабах.
— Люди рассказывали, — ответила она и опять поменяла тему разговора: — Скажу эконому, чтобы выплатил тебе аванс и потом произвел расчет. Сумму назовешь сам.
— Я возьму с тебя только цену материалов и оплату работников, — сообщил ей.
— Все узнают, сколько я заплатила, и посчитают плохим, потому что дешевое. Добавь в два раза больше к обычной оплате, чтобы все знали, что у меня самое дорогое и красивое изображение в Вавилоне. Все равно это деньги мужа, — потребовала она.
В Вавилонской империи довольно интересные экономические отношения между мужем и женой. Он обязан содержать ее и детей, согласно своему статусу, а вот приданое жены — это только ее имущество. Хочет — отдает в управление мужу, не хочет — сама занимается или нанимает управляющего. Если у мужа не хватает денег на ее содержание, может одолжить ему по договору под двадцать процентов или выше. Если не вернет вовремя, жена подаст на него в суд. В общем, вавилонская семья — это бизнес, ничего личного.
— Хорошо, — согласился я, потому что с рогоносца деньги брать не западло, и спросил: — Зайдем к тебе?
— Нет, что ты! — воскликнула она, приготовившись к моим мольбам, уговорам, которые мужественно и решительно отвергнет.