После окончания операции обмена меняла поинтересовался:
— Ты ишкуза (скиф)?
Хотел сказать, что это его потомки будут ишкуза (ашкенази), потому что в Западной Европе этим словом называли всех, кто живет восточнее, а не я нынешний, но вспомнил, что не поймет исторический подтекст, и соврал:
— Мама, а отец ассириец.
— Видом ты пошел в нее, а деловой хваткой в него, — сделал вывод иудей и предложил: — Приноси еще, заберу все. Могу взять в кредит под тринадцать процентов в год.
— Может, зайду, — сказал я.
В Вавилоне уже хорошо развито банковское дело: принимают и выдают вклады, предоставляют разного вида кредиты, проводят безналичные расчеты между вкладчиками, акцептируют векселя, написанные на глиняных табличках или пергаменте… При этом пока не воспринимают такие операции, как отдельный бизнес, и не догадываются, что являются банкирами. Обычно он идет в компании с ростовщичеством, торговыми операциями и другими видами предпринимательства. Средняя норма прибыли сейчас двадцать процентов, соответственно и ссудный процент рядом с этой цифрой. Предложив мне, как вкладчику, тринадцать, меняла собирается заработать на моих деньгах свои семь процентов. Если сам не смогу распорядиться лучше, может быть, стану его вкладчиком.
5
Из Старого города я вернулся в Новый и начал гулять по улицам, спрашивая, какие дома на продажу. Здесь пока нет риэлтерских агентств, приходится самому искать. Что не сложно, потому что народ в Вавилоне болтливый и много бездельников, которые с удовольствием поделятся информацией с иногородним, даже проводят до нужного дома. Сперва варианты были не очень: или слишком дорого, или слишком убого. Первое было чаще. В конце концов, наткнулся на хороший вариант по цене, площади и архитектуре, но требующем капитальный ремонт. Как мне рассказали три немолодых бездельника, которые набрались по мере моего хождения по объектам, выставленным на продажу, принадлежал дом Набуаххеиддину или коротко Иддину, сыну Шулы, внуку Эгиби. У нынешних вавилонян, как у русских, имя, отчество и дедовство, которое можно считать фамилией. Есть короткие имена и прозвища, которые не считаются оскорбительными. Людей с одинаковыми именами много, а с добавлением клички начинаешь отличаться от тезок. По утверждению моих добровольных помощников, Набуаххеиддин богаче шарра Вавилонии. Он владеет еще четырьмя десятками домов в Вавилоне, а также несколькими в Кише (пятнадцать километров от столицы), Барсиппе (семнадцать километров), Сиппаре (шестьдесят пять километров)… Это не считая с полсотни имений по всем исконным вавилонским землям и тысяч рабов. За этот дом на участке площадью три целых и почти одну двенадцатую мушшару (сто восемь квадратных метров) он запросил у предыдущего покупателя десять с половиной манну серебра.
В доме проживал старый раб, как сторож, которому я сказал:
— Передай хозяину, что дом требует больших расходов на ремонт, не меньше двух манну, поэтому я готов заплатить девять. Если он согласен, пусть приезжает ко мне с писцом, заключим договор, — и назвал свой адрес.
Часа через два в дверь моего временного жилья постучали довольно требовательно. Набуаххеиддин прибыл на колеснице с худым писцом маленького роста, из-за чего был похож на подростка со сморщенным лицом, и охраной из двух всадников — крепких молодых мужчин в шлемах, чешуйчатых доспехах, вооруженными двухметровыми копьями с железными листовидными наконечниками длиной сантиметров тридцать и кинжалами в полуметровых деревянных ножнах. Не хватало только щитов. Самому богатому человеку Вавилонской империи под шестьдесят лет, что не смогли скрыть подкрашенные черные волнистые волосы и борода. На голове тиара из белого войлока, как у представителей царствующего дома и их главных советников. Одет в голубую канди из тонкой льняной ткани и сверху бордовый конас, не сшитый с боков, сзади прямой, а спереди закругленный и с пришитыми золотыми овалами с барельефом неизвестной мне птицы. Само собой, на запястьях и локтях по золотому браслету весом не меньше пары манну, в ушах массивные золотые сережки из трех шариков, маленького, среднего и большого, а на шее, что у вавилонян вижу впервые, толстая гривна с лазуритами в как бы расплющенных концах, между которыми расстояние всего сантиметров восемь. Не знаю, как он снимает это украшение. Скорее всего, со слезами на глазах. Или я о нем слишком хорошего мнения. В руке посох с золотым круглым набалдашником весом десять манну, не меньше. Один удар — и челочек готов.