Рэн с досадой запустил пальцы в волосы. Взъерошил их, мигом утратив солидный вид Главы сектора. Он совсем растерян, если обсуждает действия Высших. Он задает не те вопросы. Куда смотрела Служба контроля? Куда смотрел он, Главный контролер четвертого сектора Галактики Рэнри Орлит? Он не выявил заговор, пока еще было время. Небрежность, граничащая с преступлением! Еще хуже — Рэн и сейчас не знает предателя. Знает лишь, в каком из представительств его следует искать.
Более миллиона контролеров следят за порядком в четвертом секторе Галактики, пятьдесят тысяч базируется на Земле. Сотни тысяч отчетов ежедневно собираются на орбитальных станциях, где офицеры Службы просматривают их, решая мелкие проблемы, остальное передавая выше по цепочке. На вершине пирамиды — Глава сектора. Не стоит и уточнять, кому придется отвечать перед Высшими, если система не сработает.
Рэн отвык бояться: все худшее, что может случиться с человеком, с ним уже произошло. Но сейчас холодные шарики страха поползли по плечам, спускаясь все ниже. Тринадцать лет верной службы будут весьма слабым утешением, если страшный товар достигнет своего покупателя.
У дверей кухни Рэн чуть не столкнулся со вторым пилотом. Тот бережно прижимал к груди стопку грязной посуды. Судя по количеству мисок и чашек, светлая мысль навести порядок нечасто посещала парня. При виде начальника он сделал попытку спрятать ношу за спину, в результате чего посуда оказалась на полу, и неаппетитно пахнущие объедки экзотическим ковриком разлетелись по темному покрытию.
— Извините, командир! — смущенно воскликнул пилот.
Рэн осторожно перешагнул через огрызки фруктов и брызги мясной пасты.
— Ничего.
Пошел дальше, оставив парня собирать посуду. Тот с несчастным видом присел на корточки. До Рэна долетел приглушенный вздох.
Глава сектора Рэнри Орлит предпочитал обходиться без лишнего персонала. Техническое обслуживание корабля проводили работники орбитальных станций, уборка же ложилась на плечи пилотов и самого Рэна. Глава сектора не гнушался черной работы, и эта странность заставляла пилотов удерживаться от жалоб. Другая странность — полное безразличие к потребностям плоти. Рэн никогда не спускался на планеты «отдохнуть», был неприхотлив в еде и безразличен к женщинам, равно как и к мужчинам. Но все то, чего лишал сам себя, он с равнодушной снисходительностью дозволял экипажу. Пилоты Рэна ходили в увольнение вдвое чаще обычного и легко прощали своему командиру любые странности.
— Не дергайся!
Мужчина нервничал. Он резко поправил на Сашке шлем, проверил присоски на висках. Руки и ноги фиксировали кожаные ремни, такой же ремень сжимал талию. Сашка сидел в кресле, как пришитый.
— Щекотно, — сказал он.
— Ничего, потерпишь. Сейчас включу, будет больно. И не вздумай орать!
Сашка кивнул. Он же не маленький, понимает — если их услышат, обоим конец. И никаких денег.
Но мужчина буквально пах страхом. И это взрослый!
— Не буду я орать, — презрительно сказал ему Сашка. — Включай.
Мужчина вернулся за компьютер. Шлем, слишком большой для мальчишки, наполовину закрывал глаза, но Сашка слышал осторожные шаги, тихое «тум-тум-тум» пальцев по клавиатуре. Как же он трусит, если так лупит по сенсорным клавишам! Ой…
Виски пронзили раскаленные иглы. Сашка дернулся, но ремни держали крепко, не шевельнешься. Он до крови закусил губу, чувствуя, как растет в голове огненная спираль, как горячая волна бежит по венам, все тело заливает жар… Остро заболел след укола. Вращение нарастало, в глазах полыхали красные вспышки, кровь словно закипела. Ему не сказали, что будет так больно! Не надо! Хватит, он сейчас умрет!
С тихим щелчком аппарат выключился, но Сашка даже не заметил. Он весь превратился в раскаленный комок боли. Мужчина расстегнул ремни, и Сашка обмяк в кресле, как безвольная кукла. Заснуть, ничего не чувствовать…
Мужчина убрал присоски. Снял шлем и быстро оттащил Сашку к низкой раковине.
— Стоять можешь?
Сашка кивнул. Схватился за края раковины, его качнуло вперед. И вывернуло наизнанку. Так вот зачем она здесь!
Мужчина терпеливо дождался, когда Сашка перестанет судорожно раскрывать рот. Потом включил воду, и склизкие остатки обеда утекли в канализацию.
— Держи, — сказал мужчина и протянул стакан воды. — Ты молодец. Я думал, будешь орать.