— Если он болен, то ему стоит отправиться к доктору…
— … причину бороться дальше.
Марисоль напряглась.
— Бороться? О чем вы говорите?
Эрик был готов к этому вопросу.
— Рак. У Эссейла рак.
Ложь вырвалась из его рта легко, в то время как правда застряла бы в горле. Этой женщине ни к чему знать, что ее спас вампир, с которым она впоследствии делила ложе. А если он скажет, что Эссейл сошел с ума от ломки, то это не только с меньшей вероятностью вызовет сострадание, ему также придется объясняться, ведь люди, очевидно, реагируют на отказ от кокаина иным образом.
Рак — другая история. Не важно, что вампиры не болеют раком, это бич человечества.
— О… Боже, — прошептала Марисоль.
— Он слишком гордый, чтобы просить у тебя помощь. — Эрик не мог не отвести взгляд. — Мы — его кровь. Мы сделаем все, чтобы обеспечить ему то будущее, которое у него может быть.
— Я не… я для него никто.
— В этом ты зашиваешься, — сказал Эвейл.
— Ошибаешься, — поправил его Эрик. — Поэтому мы здесь. Мы хотим, чтобы ты навестила его в палате… вдохновила его так, как это сможешь только ты.
Она открыла рот, словно хотела возразить, но он опередил ее протесты, вскинув руку.
— Прошу. Не трать наше время и не притворяйся невеждой, когда ты точно знаешь, что из всех людей значишь для него.
Женщина уступила молчанию, которое, казалось, давило на ее тело, и он чувствовал, что должен дать ей пространство, чтобы разобраться со своими эмоциями: дальнейшие комментарии дадут ей возможность для возражения. Она одна должна принять решение.
Пауза затянулась, и миссис Карвальо поставила тарелки перед ним и его братом, и он закрыл глаза от ароматного запаха, опустил голову и сделал глубокий вдох.
— Это честь для нас, миссис Карвальо. — Он повернулся к бабушке, которая вернулась к плите. — Мы не заслуживаем такой трапезы.
— Кушайте. — Шишковатый палец указал на стол. — Такие худые. Вы отощали. Я приготовлю еще.
О, этот тон. Резкий, с неодобрением и незнакомым акцентом. Но ее глаза блестели, и он знал, что несмотря на физическую дистанцию, посредством своей еды она обнимала их, приветствовала с любовью, которую он никогда не видел в своей жизни.
В конце концов, сироты по определению не знали любви и ласковой руки мамэн.
Взявшись за вилку, Эрик обнаружил, что яйца были приправлены изумительными специями, и когда он начал уплетать их, то почувствовал другой потрясающий запах от плиты.
— Какой рак? — спросила Марисоль.
Эрик потянулся над игрушечным столом и взял салфетку из держателя. Вытерев рот, он сказал:
— Рак крови, развивается стремительно и страшно.
— Где его лечат? В «Святом Франциске»?
— Он пользуется услугами личных терапевтов. — Марисоль вспомнит Дока Джейн и Мэнни, когда до этого дойдет. — Он получает самое лучшее лечение. Лучше не бывает, могу тебя заверить.
— Сколько… — Она прокашлялась. — Сколько ему осталось?
— Сложно сказать. Но он страдает. Сильно.
Повисла пауза, нарушаемая только процессом еды.
— Он перестал звонить мне, — выпалила Марисоль.
— Значит, он поддерживал связь? — Не удивительно. И это обеспокоило Эрика. — Он рассказывал что-нибудь?
— Он не говорил со мной. Просто вешал трубку, но это был он. Я знаю это. А потом звонки прекратились.
— Да.
Перед ними поставили еще тарелки, в этот раз с чем-то из кукурузы. И другое блюдо из картофеля — такое миссис Карвальо заморозила для них перед отъездом. Бабушка не присоединилась к ним. Она начала мыть тарелки в раковине, и он знал, что не стоит предлагать ей помощь. В Колдвелле, во время их совместного проживания, они с Эвейлом однажды предложили свою помощь на кухне, и женщина оскорбилась так, будто они использовали бранные слова в ее присутствии.
Марисоль заговорила лишь после того, как они с братом закончили второе и третье блюда.
— Мне очень жаль, — сказала она. — Но я не могу вернуться. Вы должны понять. Даже ради него. Нам небезопасно находиться в Колдвелле…
Миссис Карвальо перебила ее чередой резких слов на ее родном языке, и внучка склонила голову, чтобы не оскорбить свою бабушку несогласием. Тем не менее, Эрик видел по жесткой линии ее подбородка, что она не уступит.
— Мы обеспечим вашу безопасность, — предложил он. — Вам обеим. Слово чести, что с вами ничего не случиться.
Бабушка снова заговорила, уперев руки в бедра, морщинистое лицо выражало неодобрение.
Марисоль поднялась на ноги.
— Нет. Это опасно. Может, я могу связаться с ним через FaceTime, или как-то еще. Поговорить по телефону или…