Джейн шла по снегу, хрустевшему под ногами, к черному входу, держа руки в карманах, а голову — опущенной. Было так холодно, что уши горели, а кожу щек стянуло, но она не стала решать проблему, растворившись в воздухе.
Приятно оказаться среди природы и, не подгоняемая срочностью, она остановилась, посмотрев вверх. Небеса над головой были усыпаны звездами, которые сияли так ярко, как приколотые к театральным портьерам, а почти полная луна вдалеке освещала зимний ландшафт голубым сиянием.
— Как красиво, — пробормотала она.
— Согласен.
Джейн перевела взгляд на Ви, который не смотрел на небо. Он смотрел на нее.
И хотя выражение его лица было отстраненным, все было видно по глазам.
Сердце гулко забилось в груди. И она отвернулась от него.
— Нам лучше зайти в дом.
Дверь в кухню открылась прежде, чем они поднялись на крыльцо, Избранная Кормия высунула голову наружу:
— Вы вовремя! Булочки только из духовки!
На светловолосой женщине был вязаный ирландский свитер длиной до колен, а ее красивая улыбка напоминала теплое и приветливое солнце. Шеллан Фьюри была присуща доброта без приторности, она была искренне заботливой женщиной, идеальной парой для близнеца Зи… и без нее Фьюри никогда бы не одолел наркозависимость.
Ради любви хорошей женщины. Так, кажется, говорят?
Чудесно. Грудь снова охватила боль, когда предательская ее часть, сопливая девочка-не-взрослая-женщина, слабохарактерная плакса подняла голову, спрашивая, почему ее оказалось мало для Вишеса.
Но это все — чушь собачья.
— Спасибо, — сказала она Избранной, заходя в дом. — Я проголодалась.
Лгунья, подумала Джейн, демонстративно осматривая противни, остывающие на газовой плите.
Прожив долгое время с Братством, она привыкла к большим профессиональным кухням. Эта была скорее на одну хозяйку, с разумными шестью конфорками «Викинг», обычным холодильником и пузатой печью, которая выделяла тепло во все стороны, как священник — благословения на Пасху. А остальная часть кухни была отремонтирована с прицелом на максимальное сохранение аутентичности тех времен, когда был построен дом, антикварный буфет в углу, неприкрытые швы гранатового и серого цветов, старые покрытые лаком половицы без пятен, отражавшие свой возраст.
— Что привело вас сюда? — спросила Кормия, подойдя к плите и начав перекладывать булочки в корзину с помощью вилки и придерживая пальчиками. — Вишес, твое сообщение было коротким… хотя, предлог не нужен. Вам всегда рады.
Пока Вишес описывал нападение, Джейн устроилась за разделочным столом-островом, наблюдая, как счастье утекает с лица Избранной.
— Я соберу всех внизу, — сказала женщина в итоге.
Накрыв корзинку полотенцем, чтобы сохранить тепло булочек, Кормия ушла, топот ее шагов удалялся, а потом раздался на втором этаже.
Оставленная наедине с Вишесом, Джейн попыталась вспомнить, когда они в последний раз были вместе в одном помещении… и не спали при этом без задних ног.
Еще во время пленения Кора, поняла она. Когда она приходила в Гробницу, чтобы проверить состояние Ублюдка, а Вишес был в карауле. Они поговорили о том, что никто из них не хотел детей. В то время это казалось облегчением.
Сейчас? Это согласие, казалось, еще больше отдалило их.
Когда Вишес прокашлялся, она посмотрела на него…и он, словно дожидаясь ее внимания, сказал:
— Я должен перед тобой извиниться. За то, что наговорил тогда в пентхаусе. Это была беспардонная защитная реакция с моей стороны.
Джейн сосредоточилась на корзине. Полотенце было красным, с синей полосой посередине, и цветовая комбинация напомнила ей о Дне Независимости.
— Ничего, — в итоге сказала она. — Мы оба были расстроены.
— Я, правда, сожалею о произошедшем. Обо всем.
— Знаешь, отчего больнее всего? — выпалила она. — Ты выделил время на то, чтобы сделать договоренности и думал о… другой. От этого мне кажется, что меня здесь нет. Что я для тебя не важна. Да, есть еще вопрос с самой изменой. Но отбрасывая в сторону секс, меня убивает, что ты сделал своим приоритетом другую… в то время как я хотела одного — чтобы ты видел меня. На самом деле… видел.