Джейн резко повернула голову, услышав выстрелы. На дороге внедорожник уже отъехал, и Фьюри, достав пистолет, бросился в переулок, где был Ви.
— О, черт, Ви! Там же…
— Я готов! — Бутч стиснул зубы и начал подниматься. — Ви, я иду…
Джейн толчком опустила его назад, не давая встать.
— Ты никуда не пойдешь.
Еще выстрелы. А потом Фьюри снова выскочил на дорогу. Падая на колени, он кричал на нападающего, которого Джейн не видела.
Потом, как в фильме ужасов, его торс дернулся от попадающих в него пуль, шикарная копна волос взметнулась в воздух, и он рухнул на снег.
Джейн вскочила на ноги и потянулась к телефону.
— Оставайся здесь…
— Я тоже иду!
Когда раздалась очередная серия хлопков, она ткнула в него пальцем.
— Оставайся. Здесь.
Растворившись до призрачной формы, Джейн бросилась прямо на линию огня. Пули, вылетающие из переулка, где был Ви, пролетали сквозь нее, отдаваясь легкой рябью, как на воде, ее бесплотная оболочка регистрировала попадание свинца легкими вспышками тепла.
Джейн затормозила на снегу и рухнула на колени рядом с Фьюри. Она могла думать лишь о Вишесе, но была вынуждена вести себя как профессионал и действовать исходя из правила сортировки пострадавших.
Она протянула ладонь, и Фьюри, дернувшись, попытался оттолкнуть ее, его руки прошли сквозь ее тело.
— Это я, — сказала она резко, склонившись над его лицом. — Это Джейн.
Когда он успокоился, Джейн попыталась понять, что происходило с перестрелкой. Раздавалась стрельба, и она не знала, хорошо это, потому что появилась подмога со стороны Братства, или плохо, потому что прибыли лессеры, и Вишес был мертв.
— Я ранен, — сказал Фьюри, царапая свою кожаную куртку и пытаясь распахнуть ее. Она помогла ему с замком, и…
— Слава Богу, — пробормотала Джейн, увидев бронежилет.
Защита выполнила свою функцию, поймав все пули и помешав им на пути к его плоти. Но могли быть внутренние повреждения…
Убийца, выскочивший из переулка, бежал так, словно от этого зависла его не-жизнь. Из его горла фонтаном лилась черная кровь, но ублюдок все еще двигался. И был вооружен.
Сосредоточившись на Фьюри, лессер поднял руку с пистолетом, направляя его в голову Брата.
Бронежилет защищал лишь те места, которые непосредственно прикрывал. Выстрел в голову будет летальным.
И прямо перед тем, как лессер спустил курок, Джейн увидела нечто невероятное.
Вишес был на ногах, каким-то образом умудрившийся выбраться из переулка. Половина его лица была покрыта кровью, и он волочил свое тело, при этом был чертовски зол и на сто процентов настроен на бой. Черт, он сжимал кинжалы в обоих кулаках, а на его лице застыл звериный оскал.
Когда происходящее замедлилось, Джейн на мгновение испытала гордость за своего мужчину. Даже раненый, он бился за Брата… и одерживал верх.
А дальше все развивалось на раз-два-три.
Лессер нажал на курок.
Джейн приняла физическую форму, становясь на пути пуль.
А Вишес вскинул оба лезвия.
***
Эссейл хотел сам отвезти всех в церковь. Он считал, что это его мужская обязанность. Но две его попутчицы придерживались иного мнения на этот счет, поэтому Эссейл сидел на пассажирском сидении «Рендж Ровера», а Марисоль — за рулем.
По крайней мере, перед ним предстал чудесный вид. В сиянии приборной панели он наслаждался невероятно красивым профилем своей женщины, от которого захватывало дух и останавливалось сердце. Несмотря на низко опущенную кепку, он скользил взглядом по изгибам ее щек, пухлым губами, колонне шеи над паркой…
На самом деле, Эссейл не мог отвести взгляд. Но, по крайней мере, он никого не оскорблял… краем глаза он видел, что ее бабушка улыбалась на заднем сидении… а его Марисоль периодически поглядывала на него, румянец на ее щеках служил ему очаровательным и тайным подарком.
Но не все было так прекрасно.
Ерзая на сидении, ему не нравилось, как кашемировое пальто болталось на его плечах, несмотря на то, что он надел костюм с пиджаком. А костюм не нравился ему еще больше — когда-то пошитый под его истинные размеры, сейчас он смотрелся в нем словно гном, как сын, примеряющий на себя отцовские вещи.
Подумав о своем весе, Эссейл пробормотал:
— Мисс Карвальо, я уже с нетерпением жду вашей следующей трапезы.
— Большой завтрак, — сказала бабушка. — Очень плотный.
— Это хорошо. Мне нужно восстанавливать вес.
— Ты болел.
Фраза была произнесена как некое оправдание тому, что при иных обстоятельствах выглядело бы как непростительное оскорбление.