– Всегда что–то бывает в первый раз, детектив. – Она поднялась на ноги. – Я также хочу, чтобы вы знали: я понимаю, что вы просто выполняете свою работу. Я не должна принимать это на личный счет, я и не буду. У вас нет подозреваемых ни в одной из этих смертей, ни для одной из них – иначе вы бы не стали бросать мне необоснованные обвинения. Моя совесть чиста. Мне не нужен адвокат. И Вы можете смело вызывать меня сюда, когда захотите.
– Значит, ты думаете, что свободны уйти, да?
– Вы делаете меня подозреваемой? Или... как Вы это называете... лицо, находящееся в оперативной разработке? – Когда последовала пауза, она улыбнулась ему. – Тогда я свободна, не так ли?
– Не возражаете, если мы снимем Ваши отпечатки пальцев перед вашим уходом?
Ей потребовалось все силы, чтобы не сузить глаза и не бросить на него уничтожающий взгляд.
– Конечно, нет, детектив. Если Вы дадите мне что–нибудь, чтобы вымыть руки после этого.
Глава 56
У Вишеса был план и времени в обрез, и он отправился в личные покои Девы–Летописецы, полностью вооруженный и с двумя пустыми двухлитровыми пластиковыми бутылками из–под «Маунтин Дью».
Видимо, весь день крутили «Спасенных Звонком», и Лэсситер использовал все средства, чтобы не уснуть в это время.
Ви проник в мраморные стены и направился прямо к фонтану. Да, он мог бы использовать пару серебряных кувшинов с водой из столовой. Или хрустальные цветочные вазы из гостиной второго этажа. Золотые урны из фойе.
Но, хэй, он прополоскал эти две баклажки в бильярдной, прежде чем отправиться в путь, и ему просто нужны были емкости для воды. Не было причин превращать это в какую–то церемонию.
Опустившись на колени, он отвинтил одну из зеленых крышек и погрузил открытую бутылку в воду. Бутыль успешно наполнялась, пузырьки устремлялись вверх по мере того, как поднимался уровень воды. Когда все было сделано, он достал бутылку, закрыл крышку и отложил в сторону.
Повторил процедуру.
План состоял в том, чтобы вернуть эту воду в особняк Братства и собрать конвейерную линию в подвале, в комнате, где он делал свои кинжалы. Избранные, согласившиеся закапывать святую воду в пули, чтобы потом он мог запечатать их свинцовыми наконечниками, несомненно, чувствовали бы себя более комфортно в Святилище, но его коробила сама мысль, что война вторгнется в это священное пространство…
Волосы на затылке зашевелились, словно кто–то погладил его.
Застыв, Ви положился на свои инстинкты… и понял, что за его спиной кто–то стоит.
И точно знал, кто именно это был.
Закрыв глаза, он покачал головой и осел, словно пораженный.
– Это ты. Не так ли? Она выбрала тебя.
Когда вторая бутылка закончила заполняться, он вытащил ее из фонтана и медленно обернулся.
Лэсситер, падший ангел, твердо стоял на белом мраморном полу. Все его тело светилось изнутри, и по обе стороны от его торса раскинулась великолепная пара радужных крыльев.
Светящийся, он был одним из самых красивых зрелищ, что Вишес когда–либо видел: впечатляющий, как горный хребет, захватывающий, как идеальный закат, безграничнее океана, выше небес.
Он выходил за рамки любых существующих норм, и Ви моргнул, не потому что его слепило от яркости, а потому что сигналы, которые зрительные нервы посылали в мозг, были слишком сильными, слишком многочисленными и резонансными.
Голос Лэсситера эхом разлетелся по всему Святилищу, хотя он не произнес вслух ни слова. «Я принес тебе приветствие от твоей мамэн. Поднимись и узнай, что ты благословлен в этой жизни, поскольку ты – ее сын, и ты – достойный».
Ви поднялся на ноги с желанием откреститься от подобных благословений, спасибо, но шли бы они лесом. Но потом он подумал о Джейн и задавил в себе гнев.
Тем не менее, он чувствовал, что должен был сказать:
– Я не верю в свою мать.
«Твоей веры не требуется».
По какой–то причине, его это беспокоило. Может, потому, что это означало, что кто–то другой управлял автобусом судьбы… будто он это раньше не понял.
– Она больше не существует. Ее нет.
«То, что не живет, умереть не может. Подобно времени, что окружает нас, и неважно, видишь ты его или нет».
Внезапно и против его воли, все дерьмо вышло на поверхность. Дерьмо, в котором он не хотел признаваться даже самому себе... гребаное дерьмо, которое беспокоило его с тех пор, как он пришел сюда и обнаружил тупое эмо–послание, которое она оставила для него, него одного.
– Почему не я? – услышал он себя. – Если я ее сын, почему она не заставила меня быть своим преемником?
Высшая степень нарциссизма – интересоваться о таком мимоходом. И признать это перед кем угодно, тем более перед Лэсситером, ради всего святого… Ви почувствовал себя кандидатом на серию оплеух, которыми приводят в себя истерических сучек.
Лэсситер протянул руку, но не коснулся Ви. Его пальцы застыли в двух дюймах от его грудной клетки.
Несмотря на отсутствие прямого контакта между ними, Ви наполнило тепло, и оно усиливалось, пока не заполнило его всего… все его существо, подумал он... Боже, как хреново будет возвращаться на землю с этой блаженной высоты.
Только вот... он понял, что у этой теплоты была высота, как в песне, гул, характерный для одного и только одного существа, которого он когда–либо знал.
Он понял, что это была его мамэн. Это чувство любви, охватившее его, было... ею.
«Она не исчезла. Она по–прежнему с нами и с тобой». Лэсситер опустил руку. «И она не выбрала тебя не потому, что не любила, как раз наоборот – любила очень».
Несмотря на то, что Лэсситер разорвал их светящуюся кинетическую связь, Вишес все еще ощущал ее глубоко в костях. И когда он представил хрупкую фигурку Девы–Летописецы в ее черной хламиде, с белым светом, сверкающим из–под полов мантии, тепло снова усилилось.
«Она во всех нас. Пребывая здесь, она скучала по своим творениям, и, освободившись, смогла снова войти в нас. Она не ушла… она вернулась к истокам, туда, где она была счастлива».
В этот момент Ви краем глазом заметил движение у колоннады перед спальней его матери… и увидев, что это было, он был совершенно удивлен... и не удивлен одновременно.
Это был черный кот. Но не простой черный кот.
Это был черный кот Бэт, Королевы расы. Которого она привезла с собой в особняк много лет назад.
Когда взгляд Ви встретился с его светящимся зеленым, священная аура окружила животное, и он понял, что она была с ними все это время. С самого начала она была с ними... прямо среди них, не открывая себя.
С чувством неотвратимости и покоя, последний из кусочков головоломки Ви встали на место, пустота заполнилась ответом на вопрос, который он, сам того не зная, задавал все эти годы.
«Да, сказал Лэсситер, «несмотря на все ее недостатки, она всегда любила тебя и твою сестру, и теперь она может это выразить. И она всегда любила свои создания, и теперь она может показать и это. Поэтому закрой глаза и узри будущее, как можешь только ты. Ты должен всё довести до конца, понимаешь? Ты доведешь до конца…»
– …Вишес? Проснись, любимый…
Ви резко сел в темноте, пот градом катился по его лицу, грудь стянуло от удушья, сердце стучало как сумасшедшее.
Только голос и запах Джейн смогли пробиться сквозь панику, и даже тогда он не был уверен, что, черт возьми, происходит.
Выбросив руку вперед, он схватил Джейн и прижал к себе… и когда почувствовал, как ее руки обнимают его, задрожал.
Но это был всего лишь сон, сказал он себе. То, что он только что видел, было всего лишь ночным кошмаром от того, что он поздно лег спать; реакцией на Лэсситера, пьющего газировку и смотрящего ТВ–шоу в бильярдной, и карбонару, поданную на Последней Трапезе.
– Я в порядке, – сказал он, уткнувшись в нежную, благоухающую шею Джейн. – Со мной все в порядке…