— Скоро узнаешь.
На первом этаже Руслана обыскали, велели ему оставить постель и повели вниз по лестнице. Он насторожился. Что за дела?
— Меня в ШИЗО определили? — спросил он у конвоира.
— Хуже, — был ответ.
Пресс-хата, понял Руслан и похолодел. Он не знал, что делать. У него даже бритвы не было, чтобы полоснуть себя по венам, как учили бывалые зэки. Оставалось полагаться на собственные силы. Но хватит ли их?
— Стоять! — скомандовал конвоир в темном закоулке с одной-единственной дверью под номером одиннадцать. — Руки за голову, лицом к стене.
Заскрежетал отпираемый замок. В ноздри ударил запах анаши и домашней жратвы.
Переступив порог, Руслан застыл на месте, озираясь. Камера, в которую его привели, вмещала пару двухъярусных коек и одну одноярусную. Принадлежала она местному пахану — толстогубому амбалу в черном спортивном костюме. Увидев Руслана, он перебрался за стол, за которым уже сидели четверо сокамерников — бородатый кавказец, белобрысый детина с заячьими зубами, какой-то урод с волосатыми лапищами гориллы и квадратный толстяк, круглый череп которого лоснился в электрическом свете. Все пятеро, не обращая внимания на Руслана, принялись за еду, разложенную на столе. Перед каждым стоял стакан с водкой и лежал белый батон.
«На таких харчах немудрено ряшки отъесть, — подумал Руслан, прикидывая, сколько на столе консервов и сладостей. — Настоящие мордовороты. Кавказец еще тот волчара, у Кинг-Конга руки толщиной с ноги, да и остальные как на подбор. Но пасовать нельзя. иначе хана».
— Привет честной компании, — сказал он, сделав пару шагов вперед.
Зэк, которого он мысленно окрестил Толстяком, поднял на него круглые черные глаза.
— Кто здесь честный, а кто нет, еще не ясно, — прожевал он вместе с ломтем вареной колбасы.
— Если мы честные, то ты какой? — подхватил Заяц.
— Такой. — Руслан сделал еще два шага вперед. — Я Руслан из пятьдесят второй. — Он обвел взглядом присутствующих. — Кто рулит в хате?
Все посмотрели на пахана в черном спортивном костюме, но он не представился, а принялся намазывать маслом кусок булки.
— Тебя зачем к нам определили? — поинтересовался Кинг-Конг с нескрываемой угрозой. — Подсадной?
— Обоснуй, если так считаешь, — сказал Руслан.
— Грамотный, — ухмыльнулся Толстяк.
Как ни странно, его действительно звали почти так, как заочно окрестил его Руслан.
— А ну, Толстый, пригласи гостя к нашему «дубку», — велел пахан в спортивном костюме.
— Милости просим. — Толстый встал, подошел к Руслану и отвесил шутовской поклон, после чего осведомился: — Курево есть?
— Есть, — ответил Руслан, обошел толстяка, как некий неодушевленный предмет, и остановился напротив пахана. — Меня пригласили, я пришел, — произнес он.
— На рассвете казненный пришел, головы он своей не нашел, — дурашливо продекламировал Заяц.
— Падай, — предложил пахан, указывая взглядом на свободное место.
Руслан подчинился. Вернувшийся к столу Толстый поднес ко рту банку сгущенки и с аппетитом зачавкал. Руслану никто не предложил даже хлеба, что было верхом бестактности.
— Ты кто по жизни? — спросил пахан, мерно пережевывая бутерброд. — Откуда?
Руслан назвал масть, фамилию и статью. А затем напрягся, услышав вопрос, заданный подчеркнуто равнодушным тоном:
— Почему на допросах в молчанку играешь?
— Что же мне, песни петь? — парировал Руслан.
— А ты певец? — засопел придвинувшийся Толстый. — Оперу любишь?
— Оперу оперативники любят. Я шансон предпочитаю.
— Ты не соскальзывай с базара, — предупредил Заяц, подвигая к себе объемистую синюю кружку с облупившейся эмалью. — Тебя по-хорошему спрашивают, почему в несознанку играешь?
— Об этом, — сказал Руслан, — пусть меня следак спросит, я ему отвечу.
— А мы тебя и так спрашиваем, — подключился Кинг-Конг. — От его имени.
«Да, это пресс-хата, стопроцентно!» — пронеслось в мозгу Руслана, когда он увидел, что Заяц, как бы невзначай, запихивает в кружку кулак, готовясь перейти от разговоров к делу, за которое его кормили булками и разрешали курить анашу в камере.
— А что, ты здесь вопросы задаешь? — дерзко спросил Руслан у гориллоподобного Киг-Конга.
— Допустим, я, — вмешался пахан.
— Так ты или следак?
— Заколебал он своим базаром! — Толстый щелкнул пальцами. — Пора ему язык укоротить.
— Погоди, — поморщился пахан. — Руслан все понял. На следующем допросе он все, что нужно, подпишет. Зачем же его ломать? Жалко дурика неопытного. Дадим ему шанс, братва?