— Смотрите! — воскликнул он, указывая пальцем на мойщиков. — Видите тех парней?! Они прокололи колесо, когда мы с Никитой следили за Артуром!
— Тише. Не кричи, — осадила его Дина. — Один из них, вон тот, маленький, подложил мне банку черной икры в сумочку.
— Серьезно? — удивился Вадик. — Значит, эти пацаны как-то связаны с гадалкой?
— Ну и ну… — покачал головой Пузырь. — А тот высокий пацан наверняка изображал несчастного курьера, когда они кидали Маруську Паникушину. Получается, что гадалка с помощью гипноза вытянула у тебя информацию о девчонках, а потом натравила на них этих пацанов, — предположил Пузыренко, обращаясь к Вадику.
Вадик сжал кулаки и сказал:
— Давайте выйдем и поговорим с этими уродами. Вот они-то и расскажут нам, как найти госпожу Лилю. — Он рванулся к открывшимся дверям, но Пузырь остановил его, схватив за локоть.
— Да не дергайся ты раньше времени, — произнес он. — Сначала надо придумать, как вытянуть у них нужную информацию. Просто так, за здорово живешь, они тебе ничего не расскажут. Ведь ты не следователь по особо важным делам, ты даже не инспектор по делам несовершеннолетних. Для них ты обычный лох. Лох с большой буквы. Они не станут с тобой разговаривать. И силой ты ничего из них не вытянешь, потому что это самая настоящая шпана. Такие, как они, на агрессию реагируют быстро и просто — дают сдачи, бьют в чайник. А нам сейчас драться никак нельзя, потому что у нас в чемодане вертолет бесценный.
Двери с шипением закрылись, и автобус двинулся дальше по шоссе, оставив позади двух несовершеннолетних мойщиков. Вадик сокрушенно покачал головой и с укором посмотрел на Пузыря: мол, что же ты наделал.
— Да никуда они не денутся, — равнодушно махнул рукой Витя Пузыренко. — Видишь, у них в руках ведра и швабры, в смысле, эти… как их… щетки. Они стоят на своем рабочем месте и еще долго будут стоять, ведь день только начинается.
— Я мо… мо… мо… мо… — подал голос Павлик.
— Да понятно, понятно, — перебил его Пузырь. — Ты можешь по их губам прочитать, о чем они говорят. Но кто тебе сказал, что они сейчас говорят именно о гадалке или об Артуре. С какого перепуга они вообще должны о них говорить? Вот у меня, например, больше сотни знакомых, но я же не вспоминаю и не говорю о них ни с того ни с сего.
— Витька прав. Надо подтолкнуть их к этому разговору. Давайте устроим какую-нибудь провокацию, чтобы они вспомнили гадалку или Артура, — предложила Дина.
— Что бы мы ни пы… пы… пыридумали, я до… до… должен видеть, как о-о-они ра-разговаривают. Да-да-давайте вернемся, чтобы на-наблюдать за ними с пы… пы… пыротивоположной с-с-стороны ш-ш-шоссе.
Приятели вышли на следующей остановке, попали под грибной дождь и тут же скрылись от него в подземном переходе. На другой стороне шоссе друзья снова сели в автобус и поехали обратно. Пузырь со старомодным дерматиновым чемоданом в руке, Вадик с фотоаппаратом на груди, Павлик с биноклем на шее и Дина, которая вертела головой на сто восемьдесят градусов, с любопытством глядя по сторонам, — они напоминали туристов, гостей столицы, которые заблудились в незнакомом городе и поэтому ездят туда-сюда по одному маршруту.
Дынин сам выбрал место для наблюдения. На возвышении рядом с шоссе развернула шатры плодоовощная ярмарка; Павлик остановился возле помойки, где гнили испортившиеся овощи и фрукты. Над мусором роились стаи ос и мух, стояла невыносимая вонь, зато отсюда открывался прекрасный вид на противоположную сторону Варшавского шоссе. А самое главное — на этом пригорке наблюдатели могли скрыться от посторонних глаз за мусорными контейнерами. Подняв бинокль к глазам, Павлик сверху вниз посмотрел на мальчишек-мойщиков, как военачальник на войско противника.
— О чем они сейчас говорят? — спросила у него Дина.
— Они мо… мо… мо… мо… мо… мо… мо… мо… мо… мо… мо…
— Они молчат, — сказал Пузырь вместо Павлика и, взяв у него бинокль, навел окуляры на противоположную сторону шоссе. — Мы должны внести смятение в их ряды. Надо придумать что-нибудь безбашенное, что-нибудь такое, от чего у врага крыша съедет. Непонятное — вот что больше всего пугает людей. Фу, какая же здесь вонища. — Он вернул бинокль Павлику и, брезгливо зажав пальцами нос, гнусаво поторопил приятелей: — Дубайте, дубайте быстрей. Я здесь долго де выдесу.
Дина, щурясь от яркого солнца, приставила к бровям ладонь козырьком, посмотрела вниз на малолетних мошенников и задумчиво произнесла:
— Если бы у них был мобильник, я бы позвонила им и сказала, что Артур их предал, а госпожа Лиля навела на них порчу. Вот тогда бы они точно заговорили о гадалке и об Артуре.
— Но у них нет мобильника. Им нельзя ни позвонить, ни послать телеграмму, — сказал Вадик. — Да и у нас почтальона нет, чтобы эту телеграмму передать. Некого к ним послать, понимаешь? Тебя лопоухий пацан знает, меня они видели в машине Никиты, Павлик нужен здесь, чтобы читать по их губам, а Пузырь…
— А я не пойду, — сказал Витя Пузыренко, услышав, что его собираются отправить в стан врага. — Но прикол с телеграммой мне понравился. Только про порчу и предательство писать не будем. Напишем так: «Привет от Артура». И все. Коротко и ясно. Павлик, доставай вертолет, сейчас мы испытаем его в боевых условиях. Я придумал классный финт, просто ураган.
Деловито потирая ладони, Пузырь оценивающим взглядом посмотрел на юбку Дины. Девочка смущенно взглянула на свои коленки, пригладила юбку, проведя ладонями по бедрам, а потом сердито спросила:
— Что уставился?
— Мне нужен лоскут светлой материи, — бесцеремонно разглядывая Дину, сказал Пузырь, — чтобы написать на нем послание кидалам.
— И ты хочешь оторвать этот лоскут от моей юбки? — покраснев от возмущения, сказала Дина. — Не надейся!
— Да я и сам вижу, что твоя юбка для этой цели слишком короткая. Если оторвать лоскуток, то совсем ничего не останется. — Пузырь перевел взгляд на белую майку Павлика.
— Я не… не… не… — Заика, закрыв глаза, отрицательно замотал головой.
— Понятно, — прервал его Пузырь. — Ты тоже не дашь уродовать свою одежду.
Павлик утвердительно кивнул.
— Что ты надумал? Объясни толком, — попросил Вадик приятеля.
— Вы когда-нибудь видели воздушную рекламу? Ну, это когда к самолету, к вертолету, к воздушному шару или к дирижаблю прикрепляют огромный отрезок материи с рекламой какой-нибудь фирмы и запускают летательный аппарат в небо. За несколько минут такая реклама может облететь всю Москву. И на нее все будут обращать внимание, потому что это очень эффектно и высоко. У нас в Москве такой рекламный дирижабль висит над «ВДНХ».
— Я поняла. Ты хочешь привязать к вертолету лоскут с посланием и отправить его на ту сторону шоссе, — догадалась Кирсанова. — Классно придумано.
— Хм, еще бы. Я плохого не посоветую, — самодовольно усмехнулся Пузырь. — Но мне нужен длинный кусок легкой светлой ткани и чернила. Если вы не хотите пожертвовать своей одеждой, то я даже не знаю, как нам быть. Я готов отдать свою майку. Но не отдам. Потому что она черная. Вот мне, например, для дела ничего не жалко. Я делюсь с вами самым ценным, что у меня есть, — своим мозгом, в смысле, своими мыслями, своими… этими… как их… гениальными идеями. А вам шмотки жалко. Если одежду рвать не хотите, то найдите какую-нибудь тряпочку. И еще мне нужны чернила.
— А губная помада подойдет вместо чернил? — спросила Дина, доставая из сумочки косметичку. — Или тушь для ресниц?