— Именно, — кивнул Сапогов. — Вы спросите, как связаны эти дела? — Вилкина напрягла все свое внимание, дабы не упустить ничего важного. — Не напрягайтесь так, Екатерина, тут все предельно просто. Убиенный был крупной шишкой в строительном бизнесе столичного региона. Владел тридцатью процентами акций группы компаний одного из самых крупных застройщиков. Бизнес этот крупный, даже по меркам нашего региона, крутятся там огромные деньги и затронуты интересы многих важных персон. В том числе, лиц из высших эшелонов власти.
— Так, и причем тут я? — не выдержала Вилкина. Не любила она, когда с ней играли. Хочешь что сказать — говори прямо, на кой хрен ходить вокруг да около?
— А в том, что я хотел бы освободить вас, Катерина от всей вашей «текучки» и поручить одно дельце.
— Я вся — внимание, — взбодрилась Вилкина. Это предложение было либо смертным приговором, либо ее полной реабилитацией. И тот и другой расклад Вилкину устраивал, более чем. Сапогов же уселся прямо перед Катериной на стол и продолжил говорить заговорщицким тоном.
— Одни очень непростые люди, Катерина, поручили мне прояснить детали некоего дела, которое лучше не афишировать.
— Убийство этого, как там его, — Вилкина вновь посмотрела на страницы дела, — Коха Романа Абрамовича?
— Убийство одного из акционеров крупной строительной кампании лишь вершина айсберга. Причем, не единственная вершина. Два дня назад в Тверской области рухнул самолет частной авиакомпании, который совершал перелет из Москвы в Лондон. Обстоятельство крушения выясняются, но нас, собственно, не столько оно интересует, сколько те, кто был на борту.
— Дайте, угадаю, — Вилкина была заинтригована до предела, — тоже какие-то шишки из той самой строительной компании?
— Их теневой бухгалтер, — кивнул Сапогов. — Если Кох был лишь соучредителем и акционером, группы кампаний, то данный гражданин ведал всей их бухгалтерией.
— Так, — Вилкина подобралась внутренне и задала тот самый вопрос, который вот уже пять минут вертелся в ее голове. — А что вы, собственно, от меня-то хотите? Как я поняла, пусть и негласно, но меня вы решили потихоньку в утиль списать. Я, собственно, и не против — действительно была неправа и должна была понести справедливое наказание. Но сейчас, дело, которое вы мне доверяете, выглядит, как повышение. А потому, вы не будете отрицать, товарищ полковник, мой вопрос более чем обоснован — почему я?
— Потому что из всех моих людей, Катерина, только вы обладаете достаточным уровнем безрассудства. — Катерина вскинула бровку. Сапогов же продолжил. — Не отрицайте, капитан, вы пришли в органы, чтобы закрыть какой-то свой гештальт. Психолог из меня так себе, но сам факт того, что молодая и привлекательная девушка к тридцати пяти годам не обзавелась семьей и детьми, динамит любого, кто к ней подходит, и спит в обнимку с делами о маньяках и насильниках, говорит сам за себя. Вы кому-то мстите. Не кому-то конкретному, полагаю. Скорее дело в ваших отношениях с этим миром в целом. Можете не отнекиваться. — Сапогов пристально глядел в глаза Вилкиной. — Я и так все вижу — поджали губки, сжали кулачки и молчите. Не нужно мне отвечать, я уже сказал, что психолог из меня никакой. И мне нет никакого дела до того, решите вы свои психологические проблемы или же нет. Вы мне важны, как инструмент, прекрасно подходящий к данному делу. Ничего личного — вы откровенно спросили, я откровенно ответил.
— И почему же именно я тот инструмент, что вам нужен?
— Потому что ликвидация верхушки крупной строительной кампании это лишь начало, как полагает наш заказчик. Их служба безопасности тоже не сидит, сложа руки. Вот, полюбуйтесь, — Сапогов достал откуда-то из вороха бумаг на столе конверт и передал его Вилкиной. Из тугого конверта Катерина выудила фотографии. — Именно эту гражданку подозревают во всех эпизодах. Вы спрашивали, почему я выбрал именно вас? Все просто — вы с ней уже имели дело.
— Но, это какая-то ошибка… — задумчиво протянула Вилкина, разглядывая серию фотографий, сделанных явно в разное время и разными камерами. — Когда я видела ее в последний раз, она была глубоким инвалидом…
— По нашим данным, Горина Вера Олеговна, вот уже три месяца не живет по месту прописки. И ошибки быть не может — на всех этих фото именно она. — Сапогов вновь подошел к Вилкиной и указал пальцем на первые три фотографии. — Эти снимки были сделаны с камер наружного наблюдения в особняке Коха. А вот эти, — он выбрал из пачки еще три фотографии, — были сделаны в аэропорту, вчера. Вот наш бухгалтер с охранниками направляется в VIP-зал. Четверо мужчин, верно? — Вилкина кивнула. — А вот они же грузятся в микроавтобус, четверо. А тут, — Сапогов выудил из пачки следующее фото, — они поднимаются по трапу самолета.