– Лучше бы за мальцом следила, оставляешь его без пригляда.
– За чудищем своим следи, стреножь и пусти в поле. Не ровен час затопчет кого.
“Чудище” оказалось под стать своему хозяину: крупный вороной конь с блестящей шерстью нетерпеливо бил копытом, раздувал ноздри. Только совсем не пугал Мала. Малыш уверенно шел ему навстречу, но Алена успела перехватить его и отвлечь леденцом.
– Отец ему нужен, чтобы воспитывал, – настаивал Радомир, сделав еще один шаг навстречу молодой женщине.
– Своих роди и воспитывай, – ответила она, не отступив. – Ты парень видный, быстро жену найдешь. Вот уж не поверю, что ни одной девке или бабе не поглянулся?
– Знаешь же, что никто, кроме тебя мне не нужен. Как заноза, в сердце сидишь.
– А ты вынь да забудь. Зарастет, и не заметишь.
– Если я не хочу забывать?..
Радомир сжал ее плечи, притянул ближе, словно собирался поцеловать. Улыбка сошла с губ Зари.
– Пусти! – процедила она.
Сказала негромко, но было в ее взгляде нечто такое, что мужчина отступил. Широкие ладони скользнули по плечам женщины, сжались в кулаки. Развернулся и пошел прочь. Оседлал на коня, но не спешил уезжать.
– Все равно моей будешь, – произнес Радомир.
– Ага, когда рак на горе свистнет.
– Раз в году и папоротник цветет.
Заря попыталась улыбнуться, но ничего не вышло. Левый уголок рта дернулся и опустился вниз. Из груди вырвался глубокий вздох не то облегчения, не то отчаяния.
Алена решила, что можно больше не скрываться. Взяла Мала за руку, подошла. Достала из сумки берестяной туесок, сняла крышку и протянула гостинец. Мальчика не пришлось уговаривать. Ладошка нырнула внутрь и вытащила оттуда маленькое янтарное яблоко. Оно казалось прозрачным и едва не светилось, стоило только посмотреть сквозь него на солнце.
– Что это?
– Это цукаты. Я сама варила. Кушай на здоровье.
Мал оглянулся, получил одобрение матери и осторожно надкусил фрукт. Прожевал, облизнулся и засунул оставшееся яблоко целиком в рот.
– Вкусно. Спасибо! – пробормотал мальчик, забрал подарок и убежал.
Алена дождалась, пока он скроется в саду, где обрезал деревья Сур. Кивнула подруге на лавку. Сели, помолчали.
– Обижает? – спросила Алена.
– Кто? Радомир? – улыбнулась Заря, но глаза остались серьезными. – Он только с виду такой, на колдуна похожий, а так… Проходу не дает уже второй год. Девки по нему сохнут, а он, дурной, не замечает. Даже сватов присылал по весне.
– А ты?
– Проводила по-хорошему, а теперь бы взашей выгнала. Никто мне не нужен. Ни одному не верю.
Алена сжала руку подруги и поспешила перевести разговор на более приятные темы. Достала из сумки несколько перевязанных бечевкой[1] мешочков. Развязала один, поднесла к лицу Зари. Та вдохнула запах и теперь улыбнулась по-настоящему.
– Летом пахнет.
– Это хорошо. Я много разных травок, ягод насушила. Будешь заваривать и меня вспоминать.
– Надо бы подписать, а то перепутаю, что где. А ты куда собралась? – спохватилась Заря. – Или кто, как нашу Злату, просватал тебя? Заберет в далекие края и поминай, как звали.
Алена не хотела расстраивать подругу, но и обманывать не стала. Вместо этого принялась расспрашивать об общей знакомой. Оказалось, что некий купец заметил девушку на ярмарке в Турове, разузнал, где она живет и две седмицы спустя приехал свататься к ней.
– Мелким бисером рассыпался, соловьем заливался, подарками осыпал девку как княжну белгородскую, а она и рада. Еще родители свое слово не сказали, а она уже согласилась. Через восемь дней свадьба. И не станет у нас Златы, а будет мужняя жена.
Слово за слово, обсудили все новости, поделились своими переживаниями. Рассказ Зари все не шел из головы. Как можно выйти замуж за незнакомого человека? Зачем так торопиться? Неужели не страшно?
Будто услышав ее слова, появилась невеста, поздоровалась, принялась хвалиться женихом, сарафаном, сшитым из подаренной им ткани, золотыми височными кольцами[2], что украшали ее очелье[3]. Прошлась вперед, назад, демонстрируя дорогой наряд, расшитый золотыми нитями. Она и правда была хороша: светлокожая, голубоглазая, коса цвета спелой пшеницы опускалась до пояса. Тонкой тростинкой казалась на фоне могучего крепкого мужчины, жениха, который вскоре пришел за ней. По-хозяйски обнял за талию, прижал к себе, заявляя свои права. Бойкая Злата вела себя рядом с ним непривычно тихо. Ни словом, ни жестом не возразила.