Он тащил ее за руку по узкой тропинке, вилявшей между стволами деревьев, кустами. Тропка была почти заросшая, едва заметная, сырая после утреннего ливня. Да и ветки, которые попадались на дороге и нависали сверху, тоже не сказать, чтобы сухие были. Минут через десять она была уже мокрая, как заяц в половодье. А этот словно проскальзывал между капель и сухим продолжал вести ее вглубь леса. Как будто это не она дочка лесника, а он - сын лешего. К этому теоретическому папочке послать его и хотелось. Откуда простая деревенская девчонка такие слова знает? Так мама образованная, да и книг дома - все стены полками закрыты. Так вот, послать бы, но... Но уж очень любопытно было - куда тащит?
- Вот, - Демьян резко затормозил, так, что она аж ему между лопаток носом ткнулась. И выглянула из-за плеча. И замерла.
Ради такого она бы еще десять раз по столько пробежалась по мокрому лесу, да хоть по реке. Сколько по лесу ходила, что одна, что с отцом, а такого чуда ни разу не видела. На чуть вытянутой овальной поляне цвели лесные фиалки. Лиловые, фиолетовые, розовые они сплошным ковром застилали землю. Пробившееся сквозь тучи солнце вдруг заиграло в крохотных каплях, задержавшихся на бархатных лепестках.
- Как в сказке, - прошептала она.
- Точно, - довольно кивнул паренек. - И сейчас, именно как в сказке, будем тебя учить колдовать.
- Да ну тебя, - отмахнулась Василиса, не в силах отвести взгляд от такого хрупкого чуда. - Знаешь ведь, что не умею.
- А вот мы и посмотрим. Расскажи мне сказку. Любую, только лучше добрую - для нашей же безопасности, - прошептал он ей прямо в ухо.
- Сказывают, - нараспев начала Василиса - сказки она и читать, и рассказывать любила, - что есть в лесу место дивное, чудесное. Такое, что ни зверь, ни человек потревожить не смеют. Да и тревожить его не стоит без надобности. Само время там наоборот движется. Старый, если найдет эту поляну, помолодеет, больной выздоровеет.
Она не заметила, как у Демьяна, стоящего на краешке поляны, еще не поросшем цветами, затянулась длинная царапина на руке - давече подрался с соседом-ровесником, который из страничек книги со сказками самокрутки крутил.
- Даже дождь там идет наоборот… Цветы…
И замолчала. От каждого лепестка, каждого листочка и травиночки поднимались мириады крохотных капелек, медленно, сливаясь в капли покрупнее, и в каждой, сияя, отражалось заходящее солнце.
- Что это???
- То, что и требовалось доказать. Ты, Василиса, ворожея, - он развернулся, глядя ей в глаза и довольно улыбаясь. - Как и моя мать, да и твоя, скорее всего - дар этот по женской линии передается. Или бабка.
- Вот это новости...
О чудесах, благодаря Демьяну, Вася была уже наслышана, но чтобы вот так, самой… Даже и не думала. Правда, бывало, чудилось, что когда мама маленькой ей сказки рассказывала, как будто картинки оживали. И скакали по спальне олени, кони, звери странные, ходили девицы с коромыслами, заморские королевны под ручку с царевичами…А потом мама смеялась и говорила, что в лесу жить хорошо - вон, какие сны чудесные снятся.
- А я, Вася, сказатель. Вытяни руку, попробуй поймать капельку.
Девчонка провела рукой сквозь завесу из капель, которые так и остались в воздухе. И ее движение их нисколечко даже не потревожило. Да и рука осталась совсем сухой. Как сквозь воздух и прошла.
- А сейчас… - он сложил руки и сделал движение, как будто птицу на волю отпустил. Ничего не изменилось. - Попробуй еще раз.
Василиса снова протянула руку вперед и только коснулась капельного облака, как руку обволокло влагой, а все капли в одно мгновение осыпались вниз...
...Стоял сентябрь. В воздухе душно пахло прелой листвой - в этом году она осыпалась раньше обычного, наверное, из-за засушливого, жаркого августа. Василиса слышала, как ее зовут - мать, отец, но упорно сидела за старой поленницей заброшенного дома. Найти ее здесь можно только если точно знать, где это место. А не зная, в шаге пройдешь и не заметишь. Она сидела на мокрой земле - назло всем, - размазывала по щекам слезы и думала, что вот теперь-то они все побегают, все узнают, как Васю обижать. Ей так хотелось быть, как мама, чтобы платье, чтобы туфли, чтобы щеки румяные, ресницы темные, бархатные. А потом прийти к соседскому Ваньке, чтобы он навсегда запомнил, кто в деревне самая красивая. Вот и влезла в мамину сундук, пока родителей дома не было. А что? Не маленькая уже, восьмой год пошел. И выглядеть пора по-взрослому. Так старалась, красоту наводила. Вот и встречная баба Марфа впечатлилась, аж замерла от восторга. А Василиса идет, не идет - плывет в маминых башмачках с каблучком. Вышла на площадь, подбоченилась (едва не упала, запутавшись в сарафане, но это уже мелочи, определенно). Но почему-то никто не спешил бросать к ногам красавицы цветы, а сосед Ванька вообще за мамкину юбку спрятался и выглядывает оттуда донельзя удивленный. И тут то с одной, то с другой стороны начали раздаваться смешки. Сначала хихикали тихонько, а потом, уж не стесняясь, хохотали в голос. Отец с мамой из лавки вышли, аж чуть покупки не растеряли. От восторга? Что дочь красавицей уродилась? Мама охнула, подхватила на руки - у папы-то корзинами заняты были: