– Так вот что… что ты замышляешь, – сказала она.
Неожиданно она осознала, что её трусики стали влажными.
– Откуда ты знаешь, что я не замужем? – спросила она.
– А ты замужем?
– Нет, – сказала она. – Откуда ты знаешь, что я не живу с кем-то еще?
– А ты живешь с кем-то?
– Нет, но…
– Допивай свой напиток, Наоми!
– Слушай, мне не нравятся мужчины, которые ведут себя так резко, я не шучу!
– Разве? – сказал он, улыбаясь.
– Нет, не нравятся.
– Нравятся, – сказал он.
– Все ли детективы ведут себя так резко? – спросила она.
– Я не знаю, как ведут себя все детективы, – ответил он.
– Потому как понимаешь, ты реально ведешь себя очень резко, Стив. Обычно я не люблю этого, знаешь ли. Когда мужчина ведет себя так резко.
– Даю тебе 60 секунд, чтобы ты допила свой напиток, – сказал он.
"Боже, я промокла до нитки," – подумала она и прикинула не начались ли у неё внезапно месячные.
– А ты женат? – спросила она.
– Нет, – сказал он и откатил рукав куртки. На руке у него был золотой "Ролекс". В голове у нее пронеслась мысль о том, как это детектив может себе позволить золотой "Ролекс".
– Шестьдесят секунд, – сказал он. – Начиная с этого момента.
– А что если я не закончу через шестьдесят секунд?
– Ты проиграешь, – просто ответил он.
Она не подняла стакан.
– Пятьдесят пять секунд, – сказал он.
Она заглянула ему в лицо и потянулась к стакану.
– Я пью это, потому, что я хочу, – сказала она, а не потому, что ты смотришь на свои часы.
– Пятьдесят секунд.
Она умышленно пила очень медленно и вдруг ей подумалось, что она вообще не сможет допить этот чертов напиток ни за какое время. А еще она стала вспоминать, заправила ли постель утром.
– Сорок секунд, – сказал он.
– Ты реально нечто, знаешь это? – сказала она и на этот раз сделала глоток побольше.
– Ровно через тридцать восемь секунд…. – продолжал он.
– Ты носишь "пушку"? – спросила она.
– Осталось тридцать пять секунд…
– Просто я боюсь все эти "пушки".
– Тридцать секунд…
– Что это, обратный отсчет? – спросила она, но сделала еще один большой глоток.
– Двадцать шесть секунд…
– Ты очень нервируешь меня, понимаешь? – сказала она.
– Двадцать секунд…
– Заставляешь меня…
– Пятнадцать…
– Притормози, а?
– Ровно через двенадцать секунд…
– Я захлебнусь этим, – сказала она.
– Десять секунд…
– Господи!
– Мы с тобой… восемь секунд… собираемся … пять секунд… выйти отсюда… две секунды…
– Хорошо, я уже справилась! – сказала она и плюхнула пустой стакан на барную стойку .
Их взгляды встретились.
– Хорошо, – сказал он и улыбнулся.
В коробочке для шитья она нашла ленточки. Это он попросил у нее ленточки. В тот момент она отдала бы ему все. Шелковые ленточки. На её правом запястье – красная. Голубая – на левом. Розовые ленточки – на лодыжках. Она распласталась с раздвинутыми ногами на своей огромной кровати, запястья и лодыжки были привязаны к перекладинам у изголовья и ногах. На ней все еще оставались туфли на высоком каблуке, дымчато-голубые чулки и пояс с подвязками. Лифчик и трусики он с неё снял. И так она лежала: открытая и обнаженная, ожидая всего, что он надумает делать дальше, желая исполнить все, что ему взбредет в голову…
Раздеваясь, он положил свою кобуру и "пушку" на кресло в другом конце комнаты. В шутку она сказала ему: "дайте мне взглянуть на Ваш жетон" – так говорил любой житель этого города, когда-то кто-то стучался в двери посреди ночи и представлялся копом. Он посмотрел на неё, не улыбаясь. "Вот мой жетон, детка", – сказал он и расстегнул ширинку. В ту минуту она поняла, что попала в беду. Она просто не знала, какой большой была беда. Она посмотрела ему ниже пояса и сказала: "О, малыш, у меня беда", и нервно засмеялась, словно школьница. Внезапно она оказалась в его объятьях, их губы встретились и она потерялась, она чувствовала, что потерялась.
С тех пор как он привязал её к кровати прошло четыре часа
Часы на комоде показывали теперь десять часов пополудни.
Не смотря на её протест, что люди в доме напротив могли увидеть их, он настоял на том, чтобы занавески на окнах были подняты. В доме напротив горели огни. Над домом чернела ночь. Интересно, видел ли кто-нибудь из дома напротив, как она лежит, привязанная к кровати шелковыми ленточками? Она вновь сочилась внизу, до головокружения желая его, и представляла, как кто-то смотрит на неё из дома напротив. Это заводило еще сильнее.