Два училась в параллельной группе и первым мостом между мной и ней стала та самая блондинка. В начале первого курса мы начали довольно тесно общаться. Гуляли, переписывались, сидели за одной партой. Она любила класть свою голову мне на плечо и так лежать перед началом пары, из-за чего в группе прошел слух, что мы в отношениях. Строить пару с этой блондинкой я не решился – у нее был настолько сильный характер, что я боялся даже проявить симпатию. Она могла заткнуть одним словом, а когда она злилась, воздух в помещении закипал. Поэтому я довольствовался дружбой. Без капли сожаления.
Вторым мостом оказался автобус. Я жил на окраине города, поэтому в колледж добирался на маршрутке. Два жила на две остановке дальше меня, там, где начинались частные дома, лес и водоёмы. Так как к нашему учебному заведению ходил лишь один прямой автобус, мы виделись довольно часто. Когда я заходил в него, наши взгляды постоянно пересекались. Благодаря нашей общей подруге-блондинке, мы знали имена друг друга и краткое досье, но никогда не здоровались и не общались.
Решающим мостом стала моя любовь к литературе. В колледже мое социальное положение поменялось, и я уже не был душой компании, потому что моей компании там не было, а другая мне была не нужна. На парах я рисовал в тетради либо читал книги. Будучи сторонником именно печатной литературы, я просто клал книгу на стол и окунался в нее, забывая об окружающих. Преподавателям было плевать на обитателей последних парт, они работали только с ботаниками на первых. Я не мешал им вести предмет, а они мне – читать. Всех все устраивало. И хоть я был ужасным студентом, пары литературы не пропускал, поэтому, когда задали доклад на тему "Любимые русские поэты Серебряного века", я пришел домой и без раздумий стал изучать биографию Анны Ахматовой. Спустя неделю доклад был готов.
В тот самый зимний день поломки автобуса я ехал на пару литературы с заученным докладом, в который решил добавить одно из моих любимых стихотворений "Гость". От места, где поломался автобус, до ближайшего метро было десять минут пути. Зная, что Два идёт где-то позади, я остановился и стал ждать. Когда она появилась в поле зрения, то пошел к ней навстречу с распростёртыми руками.
– Привееет, Два! – я заключил ее в объятия.
– Привет, – ответила она, слегка пошатнувшись от удивления или от испуга.
– Ну что, пойдем на пары?
– Пойдем, – уже более живо ответила она.
Было видно, что девушка скорее приятно удивлена, нежели испугана. Возможно, все полгода совместной езды в одном автобусе, встречаясь со мной взглядом, Вторая думала: "Ну познакомься со мной, идиот". В любом случае, общение началось довольно легко и живо, настолько, что мы поехали не в ту сторону. Я до конца не смог найти логическое объяснение подобного знакомства. Когда мы все же добрались до нашей станции метро, зашла тема о книгах и литературе. С ней я впервые почувствовал, насколько легко общаться с девушкой, которая не влечет тебя физически. Можно говорить что угодно, когда угодно, и плевать, что о тебе подумают, если это неуместно. Поэтому я просто начал рассказывать стих Ахматовой. С выражением, жестикулируя, а ля Есенин в лучшие годы. Закончил рассказ я прямо у дверей колледжа, и это было даже слегка романтично. Бросив напоследок: "Ещё увидимся", – побежал на пары. Не знаю, какие мысли у нее крутились в голове, какое впечатление я оставил, да мне это не было особо интересно, но вечером я получил заявку в друзья – и понеслось.
Переписки начались на регулярной основе. Я узнал, что она хорошистка, любит читать и сама пишет стихи, которые публикуются в различных группах. Также она участвовала в конкурсе и, вроде бы, выиграла место для печати в сборнике стихотворений. Творческие люди не могут быть адекватными – Краснова права, но тогда я ещё об этом не догадывался.
Мы всё так же почти каждый день встречались в маршрутке и шли вместе на пары. В один из таких дней я заметил, что с ней что-то не так. У нее была опущена голова, взгляд потухший, и все мои слова она пропускала мимо ушей. Когда мы вышли из автобуса и медленно направились к колледжу, я не выдержал и спросил:
– Что случилось?
– Ничего.
– Я же вижу, что-то не так.
– Все в порядке! – у нее задрожали губы, а на глазах появились слезы.
Я остановил Вторую и обнял. Какая-то машинальная реакция – при виде слез человека хочется его обнять, и для этого не обязательно быть друзьями или даже знакомыми. Сквозь подходящую истерику она сказала:
– У меня умер дядя.
Я, мягко говоря, удивился и выдавил что-то вроде:
– Ох, сочувствую, – обняв крепче.