Старуха любила сидеть перед телевизором, но происходящее на экране проникало в ее сознание только в тех случаях, когда шел какой-нибудь фильм о животных. Она не обижалась, если Старик смотрел что-то другое. Правда, до этого — если не считать вечерних новостей — дело доходило редко: Старика телевизор занимал мало. Чаще всего он просто переключал каналы. Иногда он развлекался тем, что щелкал пультом в тот самый момент, когда на экране происходило что-нибудь необычное, — и таким образом растягивал мгновение развязки до бесконечности. Взлетевший с дороги автомобиль, перевернувшись в воздухе, так и не падал на землю, пуля после выстрела не достигала цели, взмах кулака зависал в пустоте, открытый для крика рот оставался немым. Однако Старику и это обычно скоро надоедало. Тогда он включал Старухе ее любимый канал, а сам уходил из комнаты. До этого момента Старуха или дремала, или смотрела, как мелькают на экране лица и предметы, но они лишь проецировались на ее зрачки, не проникая внутрь, словно движущиеся цветные узоры на какой-то непрозрачной поверхности. Однако, едва на экране появлялись животные, интерес ее просыпался, и она следила за происходящим не только взглядом, но и как бы всем телом. Особенно она оживлялась, когда камера неотрывно следовала за какой-нибудь одиночной особью. В таких случаях она почти синхронно и с удивительной точностью имитировала движения некоторых животных. Величественно и вкрадчиво двигалась вместе с пумой, вертела высокомерно поднятой головой со страусом, стояла столбиком, прижав руки к груди, с сусликом, вращала глазами с хамелеоном, поднимала лапки и замирала с саламандрой. Старик иной раз с интересом следил за ее поведением, удивляясь гибкости и гармоничности движений, которые Старуха словно бы заимствовала у какого-то другого существа, куда более молодого и ловкого. В таких случаях он часто задумывался: что бы Старуха ответила, если бы, давая новую жизнь, ее спросили,
каким животным она хочет быть? В том, что человеком она стать не согласится, он был уверен.