Колин вздыхает.
— Моя девушка сдает свою комнату в общежитии Софии.
Майлз громко смеется. В конце концов он останавливается, переводя взгляд с Софии на Уинтер и обратно на меня.
Мы все сидим за одним столом, Майлз, Грей и я с одной стороны, остальные четверо с другой. На секунду я удивляюсь, почему никто не вернулся домой с Брук, когда мы все сейчас в отъезде. Но потом я вспоминаю, что она, наверное, с Эмори.
Думаю, было бы справедливо, если бы парни сидели с одной стороны, а девушки с другой, так как нас всего семь человек. И с четырьмя огромными качками и тремя крошечными женщинами… они заслуживают того, чтобы иметь свое пространство и не заставлять их тискаться.
Но Колину нужно было, чтобы его девушка сидела у него на коленях. Сомневаюсь, что Лили разрешено сидеть где-либо еще, кроме как на нем.
Было очевидно, что София будет сидеть с Лили, и Уинтер тоже. Конечно, только для того, чтобы казаться менее влюбленной в меня. Взгляды, которые она бросает в мою сторону, довольно легко выдают её чувства ко мне.
— Ты же знаешь, что у нее есть имя, верно? — Я указываю на этот факт.
Колин смотрит на меня с ухмылкой.
— Завидуешь, что твоя сестра любит меня больше, чем тебя?
— Черт возьми. — Серьезно, она же не может любить моего лучшего друга больше, чем меня, не так ли? — Я ёе любимчик.
Кажется, это привлекает внимание девушек, потому что вдруг все трое смотрят на меня. Но единственные глаза, которые меня действительно волнуют — это глаза Софии.
Кажется, её медово-карие глаза всегда привлекают мое внимание, даже если это последнее, что я хочу сделать.
Серьезно, после того как я по полной глупости предложил ей вместе поехать в Германию, можно было подумать, что наша дружба перешла в нечто менее напряженное. Это не так. Думаю, я сделал еще хуже.
С тех пор мы не обменялись ни единым словом, и мы опасно приближаемся ко Дню Благодарения. До декабря осталась всего неделя, ладно, две недели. Если я должен сопровождать её, мне, вероятно, следует забронировать рейс как можно скорее, пока есть билеты и все такое. Но я отказываюсь покупать билет на самолет Бог знает где в Германии, где находятся её родственники. Я потрачу сотни, если не больше тысячи долларов на её фальшивое свидание только для того, чтобы София даже не хотела, чтобы я был там.
У меня может быть адская куча денег, засунутых мне в задницу благодаря моему отцу и Лиз, но я не трачу их впустую на билет на самолет, который, возможно, даже не использую.
— Есть большая вероятность, что я её фаворит, — шутит Майлз только для того, чтобы стать частью этого. Он знает, что это не так.
— София — моя любимица, — говорит Лили, похлопывая Колина по груди, когда у него отвисает челюсть. — Она все-таки моя лучшая подруга.
Мой взгляд мгновенно переносится на Уинтер, как раз вовремя, чтобы заметить, как её челюсть дергается от гнева.
Не буду врать, со стороны Лили было жестоко говорить это при ней, но не то чтобы Уинтер раньше не называла буквально никого своим лучшим другом прямо в лицо Лили.
Майлз жестикулирует между Софией и Уинтер, а затем говорит:
— Это будет интересно. Вы, ребята, должны держать меня в курсе. — Самая самодовольная улыбка, которую я когда-либо видел, в настоящее время застыла прямо на его лице, когда он смотрит на меня.
— Что в этом интересного? Мы просто соседи по комнате. — Уинтер держит на губах фальшивую улыбку, которая не доходит до её глаз. Если бы мне пришлось назвать искру в её глазах, я бы сказал, что это гнев с намеком на «я собираюсь убить Аарона Марша».
Ну, по крайней мере, Уинтер не знает… Неважно. Я рассказал ей о Софии… и София знает, что я встречался с кем-то по имени Уинтер.
Да, это будет очень интересно. Для всех остальных. Для меня это будет занозой в заднице, я это чувствую.
Хотя от того, что я сижу здесь, у меня кружится голова и по другим причинам.
Глядя, как Уинтер мельком бросает на меня взгляд то ли с ревностью, то ли с убийственным намеком в глазах, я действительно задаюсь вопросом, похож ли Леон на нее. Я сомневаюсь в этом, учитывая, что он мошенник, как я понял, но есть шанс, что когда-то он действительно любил Софию.
А если это так, то не уверен, что не познакомлю его с моими кулаками и ногами. Никто не должен был любить Софию так, как когда-то я. Конечно, восьмилетняя любовь не такая, какой была бы, когда они встречались в более позднем возрасте, но я все равно никогда не хотел, чтобы это произошло.
Это всегда должны были быть София и я. Не София и Бог знает кто.
Она не должна была быть счастлива ни с кем другим.