— Да, чтобы отвлечь Грея от его разрыва.
Подождите, поэтому мы играем в эту игру? Я думал, что Брук хотела сыграть. Майлз уложил её спать в моей спальне полчаса назад, и я подумал, что мы просто продолжаем играть, потому что не знаем, что еще делать.
Клянусь, я худший лучший друг на свете. Я даже не знал, что Грей и Изан расстались.
— Когда, черт возьми, это случилось? — спрашиваю я, впервые в жизни услышав об этом.
Грей пожимает плечами.
— Вчера. Мы хотели пойти куда-нибудь поужинать, и мы столкнулись с небольшим… азиатским стереотипным расистским противостоянием. Я не думаю, что он даже подумал о том, что сказал, и лично я не чувствовал себя слишком атакованным, но после того, что случилось с Лекси, я отказываюсь оставаться в отношениях, в которых есть незначительные намеки на расизм, понимаете? Боже, речь шла о чертовом рисе и о том, что я был не в настроении для этого в тот вечер, но это не меняет того факта, что я ненавижу то, как он это сформулировал, и…
Я кладу руку ему на колено.
— Дыши. — Он дышит. Глубокий вдох, выдох вдвое длиннее. — Все в порядке, ты знаешь. Не нужно оправдывать расставание. Если ты не можешь остаться с ним из-за того, что он сказал, то не принуждай себя.
Он медленно кивает.
— Так что да. Я официально отрекаюсь от всех людей. Я останусь один на всю оставшуюся жизнь. Кто знает, может быть, я заведу несколько собак и кошек.
Грей и отказ от свиданий? Я сомневаюсь в этом. Он любитель романтики.
— В любом случае, — смеется Майлз, — теперь, когда все собрались, мы можем продолжить. Я думаю, это справедливо, что теперь очередь Софии. Быть спрошенным, я имею в виду, не спрашивать.
Первые пару раундов проходят гладко. У всех у нас ясная голова — во всяком случае, в основном — и вопросы остаются на уровне PG13[7], насколько это возможно, как и задания.
Только когда Колин достает свой телефон, загружает приложение «Правда или действие» и устанавливает его на 18+, наступает это…
Майлзу кажется удивительно неудобным такое решение. Обычно он тот, кто живет по принципу «иди по-крупному или иди домой». Но, полагаю, когда половина из нас пьяная, двое подвыпившие и он один трезвый, мне бы тоже эта идея не очень понравилась.
Колин вводит все наши имена в приложение, позволяя технологиям случайным образом решать, чья сейчас очередь. Через секунду он поднимает взгляд и ухмыляется мне.
— Ты первая жертва, — говорит он. — Правда или действие, Аарон?
— Правда. — Я не связываюсь с технологиями. Не тогда, когда дело доходит до правды или действия. Бог знает, какие будут действия. Это может быть что угодно: от пива залпом до раздевания перед всеми до конца игры. Даже нелегальное дерьмо не выходит за рамки.
Он закатывает глаза, читая вопрос на экране.
— Это скучно. Твоя первая и последняя любовь похожи внешне?
Мои глаза встречаются с глазами Софии. Смесь любопытства и предвкушения творит чудеса с моим членом. Никогда в моей жизни то, как кто-то смотрел на меня, не приводило меня в возбужденное состояние за считанные секунды. Не говоря уже о невинном взгляде.
Я беру свой стакан, наполненный дорогим виски, и делаю глоток. Если я собираюсь честно ответить на этот вопрос, мне понадобится жидкое мужество.
— Тот же человек, но теперь старше.
Я не уверен, покраснели ли щеки Софии от алкоголя или она краснеет потому, что очень хорошо знает, что я говорю о ней. В любом случае, она выглядит потрясающе. Но, кажется, она всегда потрясающе выглядит.
— Какой сюрприз, — чирикает Лили и глубоко вздыхает.
Это тот вздох, который я чувствую своими костями. Как будто она чувствует все разочарование, которое испытываю я, только я могу чувствую его в миллион раз сильнее.
Все смотрят на Колина, который позволяет приложению выбрать следующую жертву. Так случилось, что это София. Она выбирает правду, как и я.
— По твоему мнению, кто самый горячий человек в этой комнате, и ты бы поцеловалась с ним или нет?
Я смотрел на нее, когда отвечал на свой вопрос, теперь София смотрит на меня, когда отвечает на свой. Меня мучает то, что она слишком долго отвечает.
— Мне придется пойти со вторым самым горячим, потому что первый находится в счастливых отношениях.
Колин хлопает меня по спине, громко смеясь.
— Насколько сильно это ударило по твоему эго? — Слишком сильно.
— Нисколько.
Моя челюсть сжимается, когда София ухмыляется мне, а затем имеет наглость смотреть мне в глаза, делая глоток из своей чашки. Как будто она видит меня насквозь, зная, что её слова повлияли на меня больше, чем я признаю.