Гарри присутствовал на всех встречах. Ну как присутствовал… Он приходил, здоровался с присутствующими, садился на стул рядом с Перси Уизли и молчал, уставившись в одну точку. Если его о чем-то спрашивали, отвечал по возможности односложно или вообще, ограничивался кивком. Такое поведение удивляло, но, тем не менее, устраивало всех. Гарри же все глубже погружался в апатию и мрачные мысли, растормошить его не удавалось даже Флер Уизли, присутствовавшей в делегации от Гринготтса.
Переговоры проходили в специальном здании на Косой Аллее. Вытащившая Поттера в один из перерывов в близлежащую кафешку Флер прекрасно заметила, как съежился юноша под любопытными взглядами зевак и как нервно он передергивал плечами в ответ на перешептывания. А уж любезный хозяин, вышедший лично его поприветствовать и долго трясший руку мистера Поттера, и вовсе чуть не заставил последнего убежать. Поэтому отмечать успешное окончание переговоров юная миссис Уизли решила именно в магловском кафе. Отмечали они вдвоем с Гарри: Кингсли, Перси и Билл отговорились делами. Ну да, ну да, мальчику ж необходимо развеяться и отвлечься…
В принципе, отвлечься получилось: тихое уютное кафе и отсутствие внимания со стороны окружающих благотворно сказалось на парне, он перестал хмуриться, из глаз ушло выражение затравленности. С Флер было легко. Она воодушевленно рассказывала о своих идеях по поводу увеличения состояния Гарри, благодарила за высказанное при гоблинах согласие и доверие (надо было видеть рожи гоблинов, когда Поттер в ответ на предложение, чтобы Флер Уизли представляла финансовые интересы его и его друзей, сказал: «Я согласен. Я ей доверяю.» Они-то были уверены, что за достойного поверенного для кавалера ордена Мерлина можно еще кое-что выторговать!), она вообще радовалась жизни и теперь не боялась завтрашнего дня. Глядя на ее улыбку, Поттеру становилось легче, будто камень вины, почти вдавивший его в землю, чуть-чуть уменьшился в размерах. Когда на очередную шутку он несмело улыбнулся кончиками губ, Флер решила закрепить результат, предложив пройтись по магазинам. Магловским, разумеется. Так Гарри Поттер узнал о пластиковых карточках, научился ими пользоваться и порядком обновил гардероб.
Что ж, благодаря энтузиазму Флер, у него был счет в магловском банке, на котором лежала сумма, вполне достаточная для оплаты лечения, о чем Поттер и заявил дядюшке к немалому облегчению последнего. Пару лет спустя, сменив десяток работ и освоившись в магловском мире, Франко осознал, каким ударом по семейному бюджету Дурслей могла стать неделя, проведенная Поттером в госпитале без медицинской страховки и с минимумом документов. А ведь прижимистый Вернон Дурсль, пусть и под давлением со стороны жены и сына, был готов оплатить лечение нелюбимого племянника. Пятнадцатилетний Гарри Поттер сильно бы удивился, узнав, что в двадцать пять Фрэнк Блоггс будет считать Дурслей пусть и не слишком близкой, но родней.
В воспоминаниях Франко неделя в Кройнодском госпитале осталась островком спокойствия среди безумных дней до нее и после. Следующим таким кусочком покоя были шесть месяцев у Мод.
Гарри Поттеру поставили диагноз, сделали операцию, назначили препараты. Лечащий врач объяснил ему причины депрессии и параноидальных мыслей, ну и с психотерапевтом заодно познакомил. А еще обрадовал прогнозом и посоветовал сделать медицинский браслет или медальон, на котором были бы написаны имя, диагноз и телефон родственников. По понятным причинам вариант с медальоном Поттеру не подошел — после медальона Слизерина его передергивало от одной мысли надеть что-то на шею.
Именно в Кройдоне Гарри впервые вынырнул из топкого болота навязчивых мыслей, вины и паранойи и задумался о будущем. Если что и считать отправной точкой в изменении мировоззрения и характера Гарри Джеймса Поттера, так это последнюю неделю мая. В Кройдоне он впервые подумал, что даже если магия к нему и вернется, то он не захочет стать аврором, потому что навоевался на всю оставшуюся жизнь и уподобляться Риддлу и его подручным, которые с легкостью бросались Авадой или любой темномагической дрянью, не желает. Что даже если он станет сквибом, невелика потеря — потому что тогда он посвятит себя маленьким детям, которые по его, пусть и невольной, вине остались сиротами. Что он не допустит появления нового Тома Риддла, потому как организует настоящий дом для маленьких маглорожденных волшебников и сирот, где над ними не будут смеяться или бояться их способностей. Где их будут любить и принимать такими, какие они есть.